Набрав высоту, мы занялись патрулированием воздуха западнее Лемберга, в надежде встретить русские самолеты, небо было пустым и полностью нашим. Наконец, остаток топлива вынудил нас следовать на аэродром. Вылет прошел, как на учениях, с нашей стороны потерь не было, тогда как мы сбили два И-16, включая мою победу, и расстреляли колонну восточнее Лемберга. При мысли, что сегодня я совершил первое в своей жизни убийство, меня почти стошнило, но последствии вблизи я не видел, и «охота» удалась! Кажется, она будет легкой!

Этим вылетом первый день не закончился. В 15.45 нас отправили прикрыть от ударов русских бомбардировщиков склады с боеприпасами танковой группы Клейста, двинувшейся в направлении на Радехов. Поднялись в воздух всей эскадрильей. Два звена должны были идти на прикрытие танковой группы, еще две пары – прикрывать наш аэродром. В момент взлета нас поймала пара русских истребителей, черт знает как оказавшихся над аэродромом. Должно быть, это были отчаянные большевистские герои, прорвавшиеся сквозь ПВО. На некоторых участках русские не встречаются даже над своей территорией, а тут вдруг оказались в районе аэродрома. Несколькими заходами они успели повредить два стоящих Мессершмитта, затем первому звену при поддержке аэродромных зенитчиков удалось отогнать, а затем и сбить внезапного врага. При сборе группы, отвлеченный поиском противника, я допустил неосторожное сближение и легко столкнулся с самолетом фельдфебеля Хеезена, повредив его машину винтом. Мой Бф-109Ф сохранил управляемость, и я смог продолжить полет, а Мессершмитт Хеезена с поврежденным крылом начал падать, фельдфебель доложил о заклинивании элеронов и покинул ударенную машину, воспользовавшись парашютом. Я убедился, что его купол раскрылся и пошел догонять звено. Похоже, что самолет не был поврежден, но настроение было безнадежно испорчено, как если бы на конной охоте случайно выстрелить в лошадь товарища. Наверняка по возвращении начальство устроит мне хорошую взбучку.

В указанном районе мы перехватили большую группу советских двухмоторных бомбардировщиков, идущих без истребительного прикрытия. Мы бросились им вдогон, ведя огонь по крайним самолетам. Строй бомбардировщиков начал распадаться, а мы, делая атаку за атакой, сбивали отошедшие машины. Огонь стрелков был жидок и неэффективен. Заходя с задней полусферы, мне удалось последовательно уничтожить три машины, загорающиеся или разрушающиеся в воздухе. Я прекратил атаки, только когда боезапас подошел к концу. Мои товарищи были не менее успешны. Один за другим русские бомбардировщики падали на землю, пока вся группа не была уничтожена. Вернувшись в Дуб, подвели итоги. Этот вылет не был таким удачным, как первый, потери эскадрильи составили два летчика и три самолета, включая упавший Мессершмитт фельдфебеля Хеезена, благополучно приземлившегося на парашюте в районе Замосца. Наша эскадрилья во втором вылете одержала тринадцать побед, в основном над двухмоторными бомбардировщиками, это были или ДБ-3 или СБ-2, надо подождать результатов осмотра мест их падений, так как я еще плохо различаю силуэты русских самолетов. Подвели итоги первого дня. В целом первая группа третьей эскадры в результате аварий или боевых действий потеряла до семи самолетов.

На винте моего Бф-109 была вмятина, в течение оставшегося дня винт поменяли, мотор работал как положено, удивительно, что я не испытывал тряску в предыдущем полете. Если бы в результате столкновения с моим самолетом Хеезен погиб или получил травмы, все было бы гораздо серьезней. А так меня не только не наказали, но даже представили к награде за четыре сбитых самолета в один день. Кроме того, фон Хан написал рапорт на имя Гюнтера Лютцова, в котором указал не только просьбу о награждении, но и рекомендовал повысить меня в звании до лейтенанта. Претенденты на награждение Железным Крестом 2-го класса проходили жесткий отбор, но четыре победы за один день, одержанные в первом и втором боевых вылетах, свидетельствовали о моей прекрасной подготовке, в первую очередь – моральной. Чем я не кандидат в офицеры! В рекомендации к представлению указывалось на проявленную храбрость при выполнении боевого задания. Так что охота складывается весьма удачно.

На следующий день в семь часов утра вылетели на свободную охоту в район населенного пункта Владимир-Волынский с целью нанести русской авиации неприемлемые потери. Шли четырьмя парами своей эскадрильи, еще две пары другой эскадрильи пошли на охоту в район Луцка. Со стороны советской территории со вчерашнего дня хорошо заметна дымка, вызванная пылью нашего наступления и гарью подбитой техники русских. Через двенадцать минут патрулирования на высоте трех километров ведущий звена заметил группу бомбардировщиков, идущих со стороны Войницы на высоте менее двух тысяч метров. Мы пропустили их вперед, чтобы занять лучшую позицию от солнца, затем, пикируя сверху, начали атаку. Как и вчера, нам удалось разрушить строй и последовательно сбить почти все машины. Я одержал три очередные победы, расстреляв двухмоторные машины почти в упор. Я даже видел, как экипажи пытались выброситься с парашютами. Парашютистов я не преследовал. На этот раз подоспели русские истребители. Мы одержали тринадцать побед, две наши машины получили повреждения, но вернулись на аэродром. На моем Мессершмитте отказал автомат шага винта, а самое главное – был пробит радиатор, двигатель начал греться и я, регулируя работу винтомоторной группы вручную, со снижением на «малом газу» ушел на аэродром.

Самолет был поставлен на ремонт. Следующий боевой вылет я совершил только в конце июня. В шесть часов утра два звена нашей эскадрильи отправили прикрывать бомбардировщики, следующие бомбить моторизованные силы русских, удерживающих населенный пункт Буск. Над целью мы вступили в бой с большим количеством «крыс», и я одержал очередную победу. Бой вышел затяжной, минут на сорок. На аэродром вернулись на аварийном остатке топлива. Семь наших побед над русскими истребителями обернулись потерей трех Мессершмиттов. Будем надеяться, что летчики, покинувшие самолеты с парашютами или совершившие аварийные посадки на территорию противника, будут скоро освобождены нашими наземными частями, которые вот-вот должны занять Буск и Броды. До пяти русских самолетов были сбиты огнем бомбардировщиков.

30 июня, только рассвело, группу в 5.45 перевели на запад севернее Львова на отбитый у русских аэродром Луцк. Кроме восьми исправных самолетов второй эскадрильи, с нами летел наземный персонал на трех транспортных самолетах. По пути наши летчики умудрились сбить три скоростных «ивана» без собственных потерь.

Вот мы уже и на вражеской территории, впрочем, Луцк стал советским только несколько лет назад.

Пока наземный состав осваивал новый аэродром, буквально через двадцать минут после того, как самолеты были подготовлены к вылетам, три пары подняли по тревоге, дав задание уничтожить железнодорожную станцию Дубно, где занял круговую оборону отряд русских. Это всего в пятидесяти километрах от Луцка. От нашей эскадрильи взлетело три пары. Разделились. Третья пара занималась нашим прикрытием, сбив три истребителя противника. Мы, подойдя к Дубно на высоте три километра, атаковали технику и живую силу русских. Первый раз с начала войны я осторожничал, ведя огонь с достаточно большой высоты. Без потерь вернулись в Луцк.