Мистер Мбулу стоял под огромным разноцветным зонтом, с явным удовлетворением осматриваясь вокруг. — Uhuru! — прокричал он, что означало «свобода».

— Uhuru na Танзания! Свободная Танзания! — поддержали его все. — Uhuru na Нгуи!

Под монотонный ритм скандирования тела качались в некоем величественном танце. Мистер Мбулу не умолкал. Он увлеченно бубнил, благодарил всех присутствующих за счастливую возможность выступить, очень, очень благодарил, не осознавая, что его слушатели начинают медленно терять терпение.

— Как его можно остановить? — в отчаянии обратилась Френсис к Саймону.

— Тише, — прошептал тот. — Он идет к нам.

Мистер Мбулу с важным видом поднял свой зонт над головой Френсис.

— Мы должны поблагодарить mama daktari за этот праздник! Mama не только хороший лекарь — все знают, как она вылечила мою ногу! — но еще и щедрая женщина, которая хочет, чтобы все вокруг нее были счастливы. И вот что она сделала для нас!

— Но я и сама получаю удовольствие от этой вечеринки, и мне приятно видеть всех вас, — быстро вмешалась Френсис, испугавшись, что он продолжит распространяться о ее щедрости.

Мистер Бибоко, директор школы, оттеснил от нее Саймона и сунул голову под зонт. Как позднее поняла Френсис, зонт был скорее символом авторитета, чем укрытием от ожидаемого дождя.

— Эта леди, — высокопарно произнес мистер Бибоко, — очень ученая женщина. Мы все будем обязаны ей, если я выдержу экзамен по истории средневековой Англии. Мы с ней выучили всех королей Плантагенетов и добрались до Ричарда Третьего, который…

— О нет! — вырвалось у Френсис.

— Разве это не верно? — забеспокоился мистер Бибоко.

— Все верно, — поспешно заверила она его.

Директор школы взглянул на нее более внимательно.

— Вы хорошо себя чувствуете, mama?

— Очень хорошо! — решительно ответила Френсис. — Я прекрасно себя чувствую!

Саймон исхитрился отнять зонт у мистера Мбулу. Все встревоженно, но с некоторым облегчением наблюдали за ним.

— Вы все были так добры ко мне, — сказала готовая расплакаться Френсис, — но меня смущает, когда много говорят обо мне. Я всего лишь делаю свою работу.

— Это очень хорошая вечеринка! — хором заверили ее гости. — Очень, очень!

— Она станет еще лучше, когда мы немного поедим, — вмешался Саймон. — Я страшно проголодался! А ты, Френ?

Девушка покачала головой.

— Не очень, — призналась она.

Саймон нахмурился.

— У тебя болит голова? — спросил он.

— Это просто из-за дождя. Уже все почти прошло.

— Тогда продолжим. Доверишь мне порезать мясо?

— А кому же еще? Ты вон уже и нож приготовил!

— Верно. Ты не единственная, у кого есть хирургическая сноровка. Я тоже кое на что способен и собираюсь сорвать аплодисменты! Черт побери, милая моя, я и не думал, что буду считать тебя конкуренткой!

— А я не думала, что ты относишься к тому типу мужчин, которые считают своим долгом в чем-то состязаться с женщинами! — ехидно заметила Френсис.

— Ну не знаю, — серьезно сказал он. — Если женщина бросает мне вызов, почему бы не ответить на него? Раз уж ей хочется затеять состязание, пусть побалуется.

Бык жарился прямо на рыночной площади, над очагом с древесным углем. Аромат жареного мяса пропитал сырой воздух, и дети все ближе и ближе подходили к огню, держа в руках кто тарелку, кто миску, чтобы получить свою порцию. Френсис с удовольствием наблюдала, как Саймон приступил к работе по расчленению огромной туши, щедро наполняя тарелки и смеясь с каждым ребенком, получавшим свою долю. Голубой дымок поднимался в вечернее небо, угли ярко вспыхивали и шипели, когда жир капал в горячий очаг.

Женщины заняли свое место за одним из длинных прилавков, перед каждой стоял котел приготовленного дома pombe. Мужчины проходили мимо, пробуя pombe из каждого котла, и хвалили хозяек. Френсис с облегчением заметила, что Авель попробовал пиво только у Мбелы и с искренним одобрением почмокал губами.

К тому времени, как приехала Элспит с братом и Клаусом, почти все гости уже получили свою порцию угощения. Элспит подбежала к Саймону, все еще орудовавшему ножом, и хлопнула его по плечу:

— Саймон, дорогой, как можно было так опуститься!

— Что ты имеешь в виду? — проворчал он. — Позволю заметить, эта работа требует большого мастерства! Ты принесла свою тарелку?

— Конечно нет! — поморщилась Элспит. — Мы приехали не есть. Просто подумали, что нам нужно появиться здесь для приличия, прежде чем увезти тебя в поместье и накормить чем-нибудь достойным!

Саймон нахмурился.

— А ты, Марк? — холодно спросил он.

— Пойду поищу себе тарелку, — ответил юноша, которого заявление сестры вогнало в краску. — Мисс Уитни, наверное, одолжит мне одну. Я… я не понял, что мы должны были привезти посуду с собой.

— Я тоже, — вставил стоявший рядом с ним Клаус. — Найди тарелку и для меня, хорошо?

— Ладно уж, — беззаботно произнесла Элспит, — если вы все намерены испортить себе аппетит, я сделаю то же самое. Где наша хозяйка?

— Где-то здесь, — раздраженно буркнул Саймон.

— Тогда пойду поищу ее. — Элспит скорчила ему рожицу, — Какой ты бука, Саймон! Ненавижу, когда ты так высокомерно разговариваешь! — и умчалась.

Отыскав в сумерках Френсис, она вместо приветствия воскликнула:

— Что за великолепный наряд, дорогая! — и опустилась рядышком с ней. — Что, черт возьми, ты тут делаешь в одиночестве? Почему не наслаждаешься всеобщим вниманием?

— Ох! — вздохнула Френсис. — Я думала, эти речи никогда не закончатся!

— Ты тоже выступила? Или предоставила это Саймону?

— Я решила, что достаточно и тех, что мы выслушали.

— Неужели Саймон ничего не сказал? Думаю, он ждал, что ты попросишь его об этом. Знаешь, он всегда вздрагивает, когда слышит, как я отдаю приказания на ферме. Он ужасно старомоден, правда? Уверена, он предпочел бы, чтобы я передавала свои приказы через Марка, хотя прекрасно знает, что мой маленький братик не отличит кофейного боба от земляного ореха!

— Я этого не заметила, — сдержанно сказала Френсис. — По-моему, Марк знает толк в выращивании кофе.

— Ну конечно, у тебя вряд ли было время заметить кого-то, кроме Саймона, правда? — хихикнула Элспит. — Он может дать женщине больше, чем любой другой мужчина, я-то знаю!

Френсис посмотрела на нее с неприязнью:

— Для меня он просто ветеринар.

Элспит весело рассмеялась:

— О, Френсис, какая же ты милая!