Швырнув «горчичник» в кобуру, я ухватил «мамашу» за плечи, начал поднимать, и…

– Стоять! Не двигаться! – проорал странный голос – такой, что сразу и не определить, принадлежит ли он женщине, мужчине, ребенку или вообще речевому синтезатору.

Копающийся в песочнице мальчишка распрямился – и я увидел под огромной панамой лицо взрослого мужчины.

Лилипут! Карлик!

В коротенькой ручонке недомерок сжимал громадное оружие – восемнадцатимиллиметровый «бергштайн».

Не знаю, отчего карлик сразу не выстрелил. Может, побоялся зацепить напарницу. А может быть, пытался растянуть момент своего великого торжества: вот, дескать, какой я маленький да удаленький, а ты, дылда проклятая, передо мною никто и звать тебя никем… Не уверен, что всё обстояло именно так, но в мозгах у подобных созданий зачастую водятся самые причудливые тараканы.

В любом случае, его промедление стало ошибкой. Добрая пригоршня песка, зацепленная моим ботинком, полетела недомерку в лицо. Держа «мамашу» как живой щит, я увидел: лилипут отмаргивается, отплевывается, «бергштайн» опущен, – и метнулся к «тойоте», перекинув девушку через плечо, на спину… Она ватно обмякла, не сопротивлялась. Отдача у «бергштайна» та еще, даже здоровенные мужики предпочитают при возможности стрелять не на весу, используют выдвижной приклад. Карапузу же весом в тридцать кило и с рахитичными ручонками в жизни не попасть в быстро движущуюся мишень.

Едва успел распахнуть дверцу – страшный толчок швырнул меня вперед. Грохот выстрела отдался в замкнутом пространстве двора гулким эхом.

Анна посмотрела в газетах расписание поездов. Вечерний отходил в восемь часов две минуты…

Л. Толстой, «Анна Каренина»

Генерал-майор Барсев казался довольным. Выслушал доклад обо всех начатых группой «Немезида» мероприятиях, пообещал, что очень скоро от налоговиков поступят развернутые финансовые отчеты КРТ и дочерних структур за последние годы – пусть Хрущев пороется, вдруг да откопает что-то интересное. Намекнул, что в случае успеха будут награды и повышения в званиях, а про Баренцбург и прочие Туркестаны можно будет позабыть.

– Все региональные управления извещены, – оповестил генерал подчиненного. – Ваши запросы – о прошлом фигурантов, и любые другие – будут отрабатываться вне очереди. Если необходимо куда-то выехать, разобраться на месте – в помощь будут предоставляться лучшие кадры из местных. Память у тебя хорошая?

– Ну… вроде на склероз не жалуюсь… – Стрельцов несколько замялся от неожиданного вопроса.

– Возьми, – протянул Барсук тоненькую прозрачную папочку. – Прочти в приемной и верни Пахомычу. Там все, с кем тебе, возможно, придется контактировать у регионалов. Уровень высокий – заместители начальников управлений, так что по пустякам не дергай.

– Трое из тех, что сейчас на «Немезиде», родились и долго жили за границей.

– Знаю. С Молдовой и даже с Израилем проблем не будет, контактные номера людей в тамошних спецслужбах получишь чуть позже. А вот Карпатская Крайна… Сам понимаешь.

Генерал помолчал. Затем сказал с неохотой:

– Если нароешь по этой закарпатской девице что-то важное… Если будешь полностью уверен, что не тянешь пустышку… Приходи, сделаем, что сможем.

«Подключит зарубежные резидентуры, – понял Стрельцов. – И наших нелегалов, и, не исключено, „соседских“… Но делать это Барсуку ох как не хочется. Какие-то у него трения с зарубежным управлением…»

– Вопросы есть? – генерал-майор начал закруглять разговор.

И тут Стрельцов выложил приберегаемый напоследок козырь. Вернее, лишь попытался выложить:

– Теперь о деле «Хеопса»…

– При чем тут «Хеопс»?! – доброжелательность генерала как ветром сдуло, тон стал резким и неприязненным.

Стрельцов объяснил, при чем.

– Мнительность в нашей работе – последнее дело, – наставительно произнес Барсук. – Подумаешь, уволился человек из рядов, за деньгами погнавшись, не он первый, не он последний…

– Я его хорошо знаю, в разных с ним переделках бывал… И везде, где Гюрза прошел – трупы штабелем. Не верю, что сейчас он тихо и мирно сидит в какой-нибудь частной службе безопасности. И думаю: если он решил заработать деньги, играя против нас…

Стрельцов не договорил, перебитый генералом:

– А ты не думай, ты свое дело делай. Кто по «Хеопсу» работает, тоже не вибратором зачатые – проверят твоего Гюрзу в первую очередь.

– Связь с «Немезидой» идет через «Хеопс», – гнул своё Стрельцов. – Вернее, шла… Не бывает таких совпадений – на станции начались покушения, и почти тотчас же выводят из строя аппаратуру «Хеопса». Если оба дела нельзя объединить в одно производство, то уж плотный обмен информацией необходим.

– У тебя плечи, случайно, не побаливают? – с фальшивой заботой осведомился генерал-майор. – Звездочки оставшиеся кровавых мозолей не натерли?

Стрельцов эту его присказку знал хорошо. И понял: дискуссия закончена, ломиться дальше в глухую стену бесполезно.

– Ничему тебя жизнь не научила, Андрюша, – добавил Барсук тихо и с некоей даже грустью. – Всё тот же мальчишка, опять норовишь впереди паровоза бежать… А мне тебя потом от рельсов отскребать придется.

Закончил он другим тоном – резким, приказным:

– Нападение на «Хеопс» расследует межведомственная следственная группа. Дело поставлено на личный президентский контроль. Там такие мамонты собрались… будете путаться у них под ногами – в землю втопчут и не заметят. Всё, иди и работай.

«Да-а-а… Не барс – барсук», – подумал Стрельцов и пошел работать.

«Бергштайн», вообще-то, не название определенной марки пистолета, но обозначение для целого класса оружия, первый образец которого был представлен на рынок полтора десятка лет назад одноименной оружейной фирмой. Пистолеты, не уступающие калибром старинным фитильным мушкетам, стали новым словом в извечном противостоянии меча и щита, снаряда и брони, – проще говоря, оружия и средств защиты от него.

Широкое распространение дешевых, компактных и надежных бронепластовых жилетов с динамической защитой привело к тому, что в них перед акциями стали облачаться не только террористы и прочие солидные люди, но и всякая шпана, отправляющаяся грабить продуктовый магазин. Причем жилеты нового поколения назывались так лишь по привычке, прикрывая практически всё тело.

И конструкторы первого «бергштайна» для борьбы с защищенным противником перестали наращивать длину ствола и мощность заряда – и, соответственно, скорость снабженной сверхтвердым сердечником пули, – такие боеприпасы давали рикошеты, чересчур уж опасные как для самих стрелков, так и для мирных граждан, невзначай оказавших поблизости. Вместо этого в «бергштайне», рекламируемом как полицейский пистолет нового поколения, был весьма существенно увеличен калибр при ослабленном заряде. В результате огромная сорокаграммовая пуля – мягкая, полуоболочечная – летела относительно медленно, с дозвуковой скоростью, – и пробить бронежилет не могла. Однако ей хватало энергии, лишь частично погашенной динамической защитой, чтобы надолго отправить объект в бессознательное состояние. Незащищенные же граждане – даже при попадании им пули в кисть руки – получали удар, сравнимый с падением с двенадцатого этажа, со всеми вытекающими последствиями.