– Погоди, один вопрос. А что с Громовым-то стало?

– Он был вроде тебя. Веселый, дерзкий, неунывающий. О таких говорят: душа компании. Но в одно прекрасное утро он надел, как обычно, белую рубашку, костюм, корпоративный галстук, почистил ботинки. Потом лег в ванну, закатал рукава и вскрыл себе вены. Методично. Так, чтобы не откачали. Он же медицинский заканчивал… а секретаршам эсэмэски отправил. Предупредил, что опоздает. Такая история.

Я почувствовал, как холодеет спина. Мне почему-то припомнился клип «Пинк Флойд»: там люди маршируют по планке, падая в конце в мясорубку и превращаясь в фарш…

Я остался один. Впервые за лето пошел сильный дождь, я сидел за столиком и смотрел, как порывы ветра бросают в окно пригорошни капель с таким звуком, будто кто-то со всей силы хлещет по стеклу веником из тысячи жестких прутьев. Так продолжалось какое-то время, а потом все стихло, но буквально через минуту ливень встал сплошной стеной. Потоки воды быстро сбегали по стеклу, оставляя после себя влажные дорожки, и мне показалось это очень красивым, и еще напрашивалась аналогия со слезами, но она была столь очевидной и столь пошлой, что я отвернулся от окна. За столиками сидели компании людей и просто пары, и еще группы подвыпивших мужиков, похожих на водителей маршруток, а на самом деле – продавцов сотовых телефонов. И у всех были такие глаза, что я чуть было не подумал, будто они вдруг испытали тот же сентиментальный порыв, что и я.

Словно и они смотрели на окна, туда, где потоки дождя бежали и бежали вниз по стеклам, и им тоже казалось, будто дождь никогда не кончится. А в кафе стало как-то особенно тепло и даже… уютно, что ли?

Но тут я заметил, что на выходе стоят две промо-девушки, одетые шотландками (шотландцами?), и предлагают гостям две кружки пива по цене одной. И при этом тараторят что-то про возможность выиграть автомобиль, поездку в Турцию или зажигалку (что всегда приятно), и стало совершенно очевидно, что дождь, веник из жестких прутьев и прочая чепуха никого здесь не интересуют, и все смотрят на девушек, не на окна. И я почему-то подумал, как было бы клево купить домой такие большие пивные кружки и приглашать друзей на пивные вечеринки, со всем сопутствующим стаффом: воблой, солеными орешками, чипсами и прочим пролетарским дерьмом. А потом можно было бы смотреть футбол или пойти в бильярдную, или… Но я не пью пива, не люблю футбол, да и друзей, с которыми можно было бы устроить такие посиделки, у меня не осталось. А если бы я решил сейчас купить эти гребаные кружки и принести домой, жена тотчас нашла бы их неподходящими по дизайну к кухонной мебели или просто уродливыми…

Я стал гораздо больше времени проводить в офисе, и жизнь его обитателей, с которой я прежде близко не соприкасался, открылась мне во всей ее пленительной красоте. Я и не подозревал, насколько разнообразной и увлекательной она может быть: внутри этого болота царило поистине броуновское движение. Как сказал один известный биолог, указывая на мертвые пески Сахары: «И там, внутри, есть жизнь!»

Наблюдая за коллегами, которые каждое утро твердой поступью двигались к центральному входу, глядя на одинаковые безэмоциональные лица, выражавшие лишь легкое превосходство над прохожими, трудно было предположить, что эти люди способны разыгрывать полные драматизма спектакли.

Здесь царили сложно выстроенные интриги, поражавшие числом вовлеченных в них людей и изощренностью, но главное – мелочностью целей. Борьба шла не за кресла заместителей директоров, не за пост руководителя направлений, все было гораздо острее. Боролись за новую кофеварку, за то, кто сядет у окна, на освободившееся место, мстили коварному хозушнику, купившему неудобные стулья. Месяцами, с упорством, как на поединке за мировую шахматную корону, отдел внутренней логистики выстраивал многоходовые комбинации, чтобы подставить отдел логистики внешней, – в отместку за накладную, содержавшую неточную информацию, которая полгода назад попала в документооборот. Секретарши с наблюдательностью Рихарда Зорге выслеживали неуловимого ТКНЧ (того, кто не моет чашки), и эта охота на офисного Бэтмена продолжалась буквально годами.

Все звенья компании, должные, согласно здравому смыслу, работать в тесном сотрудничестве, страшно враждовали меж собой. Сейлс воевал с маркетингом, внутренняя логистика с внешней, финансы с бухгалтерией, водители с грузчиками, склад с таможней. Единственной нейтральной стороной была столовая, да и то потому, что обслуживала несколько организаций. Мы находились в состоянии перманентной войны враждующих лагерей, состав которых менялся ежедневно: сегодняшние враги завтра оказывались лучшими друзьями. Все зависело от того, против кого дружить.

Атмосфера всеобщего недоверия подогревалась сплетнями. Офис жил ими. Сплетни – вот единственная информация, она же – двигатель торговли. Они обсуждались всюду: в курилках, в столовой, по дороге на работу и с работы. Казалось, каждый из сотрудников живет тем, чтобы опровергнуть самый гнусный слух о себе и придумать более мерзкий – про соседа. Пик обсуждений приходился на период после тренинга или очередного корпоратива. В промежутках мы забавляли себя новостями, высосанными из пальца. Замначальника департамента HR рассказывал, как встретил в клубе на вечеринке двух ребят из отдела сертификации в состоянии сильного наркотического опьянения. «Сертификатчики» в ответ говорили, что убежали из клуба от стыда, который испытали при виде это пьяного в хлам замначальника. Позже выяснилось, что обе стороны посещали в тот день разные клубы.

Еще одной живительной струей в нашем коллективе была зависть. Во «враги», «выскочки», «стукачи» или «аферисты» можно было попасть за считанные секунды. Причиной тому мог послужить успешно проведенный в квартире ремонт, выплаченный кредит, покупка кособокой дачки, новый костюм, здоровый цвет лица, беременность, излишняя сексуальность, стиль одежды.

Стоит ли говорить, что покупка новой машины была «расстрельной» статьей. Хорошим тоном считалось, скромно потупив глаза, шепотом рассказать, что, по слухам, в СБ пришло письмо, где в красках расписаны преступные деяния сотрудника такого-то. «Кто эту информацию мог слить – ума не приложу», – обычно завершал свою новость рассказчик. А анонимки на коллег писали почти все. Это считалось если не must, то уж точно хорошим тоном.

Особняком стояла тема секса. Если посчитать сотрудников, которым посчастливилось быть партнерами трех самых обсуждаемых девушек нашего этажа, то получалось, что за последний месяц они только и делали, что совокуплялись. Причем на офисной кухне (во всяком случае многие их там практически ежедневно видели). Старые любовницы «топов» мочили молодых, тогда как сами «топы» грезили о том, чтобы поскорее избавиться и от тех, и от других. Изредка случались служебные романы, перераставшие в браки. А еще время от времени браки распадались – или супруги менялись партнерами внутри компании. По моим прогнозам, года через два наша компания могла бы стать на самом деле «одной большой семьей». Я ждал, когда же наш HR выступит с инициативой записывать детей сотрудников в члены коллектива с момента рождения. Как дворян в пажеский корпус…