камни, чтобы укрепить площадку для пушек.

Выше по Неве пехотинцы вязали плоты. Стук топоров стоял над рекой.

Любекер с адъютантом ехали в сторону Петербурга. Под копытами коней чавкало болото. Низкорослый сосняк и ржавые мхи с молочными пятнами ягеля уходили в сторону от серой невской воды. Низкое августовское солнце нагрело лес. Сильно пахло багульником. Конь Любекера норовил, опуская голову, ухватить редкие листья болотной травы.

На душе у Любекера было пасмурно.

— Я бывал в этих местах еще до войны, — сказал он адъютанту. — Какая здесь была глушь! Стояли по реке две-три маленькие крепостицы вроде Ниеншанца да несколько финских деревушек… А теперь? Мощные русские крепости на Неве, на заливе. А откуда взялся этот флот? Если верить нашим лазутчикам, то недалеко отсюда стоит целый многолюдный город — дома, верфи… Давно надо было… уничтожить…

Тут Любекер замолчал, потому что дальше пришлось бы осуждать своего короля. А этого он не мог себе позволить.

Ниже по реке за плоским мысом показались паруса русского военного корабля. Генерал с адъютантом повернули обратно.

Утром следующего дня Любекер, сидя в седле, наблюдал, как его полки начали рассаживаться по плотам. Вот первые плоты оттолкнулись от берега. Течение подхватило их. Солдаты заработали шестами и веслами. Но тут из-за поворота реки показалась русская бригантина.

Бригантина развернулась бортом и дала залп. На плотах началась паника. А уже подходила и разворачивалась вторая бригантина. Шведы гребли обратно. Солдаты на плотах чувствовали себя совершенно беззащитными. Многие стали прыгать в воду.

Любекер резко развернул коня и, разбрызгивая воду и песок, помчался к своей батарее. Там уже суетились артиллеристы.

— Огонь! — бешено закричал генерал. — Огонь!

Первые шведские ядра полетели в сторону бригантин. Развернувшиеся поперек реки суда были отличной целью. Ядра проламывали борта. Рвали снасти. Капитаны бригантин поручики Сенявин и Лоренс отвели свои суда.

Шведские роты вышли на левый берег и стали строить временные укрепления.

Адмирал Апраксин, командовавший всем северным районом, бросил против десанта несколько полков. Но этого было мало. Русская пехота три часа пыталась сбросить десант в реку. Но Неву форсировали все новые и новые полки. Силы шведов росли.

Русские отступили к Петербургу. Молодая столица готовилась к обороне.

Любекер не пошел прямо на Петербург. У него кончались запасы провианта. Он решил захватить русские склады вокруг Петербурга и тогда приступить к главной операции. Но он просчитался. При первых же известиях о шведском наступлении все, что было можно, Апраксин приказал перевезти в город, а что не успели перевезти — сжечь.

Шведы ходили по дикой местности, где достать провиант было совершенно невозможно. Солдаты Любекера начали голодать.

Обойдя Петербург, Любекер вышел к заливу в виду Кроншлота. Там стоял шведский флот, так и не рискнувший пойти на прорыв.

И тут произошло событие, которое все изменило. Разгромив небольшой русский отряд, шведы в обозе его нашли письмо Апраксина к командиру отряда генералу Фризеру. Апраксин сообщал, что идет на шведов с многотысячным корпусом. Это было для Любекера полной неожиданностью… Его изголодавшиеся, истощенные солдаты не могли вступать в бой с превосходящими свежими силами неприятеля.

Любекер приказал отступать в Финляндию. Началась посадка на корабли. Но когда на берегу оставалось всего несколько батальонов, на них ударили эскадроны Апраксина. Было убито 900 и взято в плен около 300 шведов.

Экспедиция Любекера провалилась.

А письмо Апраксина было военной хитростью. Адмирал и рассчитывал, что его послание окажется каким-либо образом у шведов и напугает их. Таких сил, о которых шла речь в письме, у Апраксина не было.

Это была последняя серьезная попытка шведов овладеть Петербургом.

Дорога к Полтаве

1. Мертвая земля

Армия Карла шла по мертвой земле. Еще до боя при Добром Петр отправил в рейд генерал-майора Ифланта с четырьмя драгунскими полками в сторону Украины. Ифлант получил такой наказ: «Ежели же неприятель пойдет на Украину, тогда иттить у него передом и везде провиант и фураж, також хлеб стоячий в поле, и в гумнах, и в житиницах по деревням, польский и свой, жечь не жалея и строения, перед неприятелем и по бокам также мосты портить, леса зарубать и на больших переправах держать по возможности… Все мельницы также сжечь, а жителей всех высылать в леса с пожитками и скотом… А ежели где поупрямятся выйтить в леса, то и деревни жечь».

Война шла не на жизнь, а на смерть.

Карл надеялся, что в собственной стране Петр не будет опустошать целые области. Но он ошибся. И, перейдя границу России, шведы шли по безлюдным, голодным местам. Ни пищи, ни проводников…

Все вокруг шведской армии горело. Горизонт окаймлен был горящими селами. От дыма, наполнявшего пространство, трудно было дышать, а солнце казалось маленьким и красным.

Голодные солдаты Карла собирали на несжатых полях хлебные колосья, растирали их в ладонях и ели сырое зерно. На плохих кормах обессилели кони. Начались болезни.

Русская армия упрямо шла рядом — иногда в нескольких верстах от шведского маршрута. Вокруг шведских колонн постоянно реяли отряды легкой конницы: башкир, калмыков, казаков. Отстать от армии для шведского солдата значило погибнуть или попасть в плен.

В начале сентября на правый фланг шведских колонн стал наседать конный корпус Боура. День за днем шведам приходилось, теряя людей, отбивать внезапные конные нападения. Когда к месту боя подходили значительные силы, русские эскадроны немедленно отступали. Шведские полки таяли. А пополнения взять было неоткуда. Левенгаупт не появлялся.

2. «Солдаты, спасайте своего короля!»

10 сентября шведы подошли к деревне Раевке. Полки уже стали располагаться на отдых, когда Карл заметил невдалеке отряд русской легкой конницы.

Карл знал по опыту, что если не отогнать и не рассеять этот отряд, то в любой момент можно ждать молниеносного нападения. И он послал эскадрон прогнать или изрубить назойливого противника.

Но казаки уже сообщили своим главным силам о появлении шведов, и к ним на помощь спешили драгуны.

Бросившийся в атаку шведский эскадрон был встречен превосходящими силами русской конницы и отброшен с потерями.

Карл пришел в ярость. Он вскочил в седло и, взяв с собой эскадрон лучшего конного полка — Остроготского, помчался навстречу русским. Но кроме казаков, его поджидало уже 1300 драгун.

Началась рубка. Русские обошли фланги шведского эскадрона. К счастью для Карла, он весь был покрыт густой пылью и в пороховом дыму никто из русских офицеров его не узнал. А то не миновать бы ему смерти или плена. Остроготский эскадрон таял под палашами драгун.