Еще пара островов с густым лесом, холмами, но если там и есть люди, то одна-две деревушки среди деревьев, неинтересно. Затем большие острова, даже в ночи я видел с большой высоты города и четкие ниточки дорог, а в уютных бухтах стоит на рейде множество кораблей, из которых самые крупные — когги.

На всякий случай их обошли по широкой дуге. Ордоньес все оглядывался, но никто не бросился в погоню, хотя наверняка нас видели и оценили грозную мощь огромных кораблей.

— Уважают, — сказал он довольно, хоть и с некоторым разочарованием. — Очень уважают…

— Розы прививают любовь к природе, — согласился я, — а шипы — уважение.

Он захохотал, довольный.

— Точно! Хочешь, чтобы уважали, подведи корабль поближе и поставь у борта два ряда арбалетчиков со взведенными тетивами.

Из «вороньего гнезда» на клотике донесся вопль:

— Земля!

— Восьмая за сегодня, — сказал Ордоньес.

Дымчатый силуэт острова появился сперва словно акварельный рисунок, затем обрел четкие и даже резкие линии. Матросы подбежали к борту, обнаженные до пояса, с подвернутыми штанами, посмотрели и разбежались по мачтам в ожидании неизбежной команды сбавить ход.

— Остров хорош, — сказал Ордоньес задумчиво, — но что-то не видать жилья…

— Может быть, — предположил Юрген, — в глубине?

— И никто не ловит рыбу? — поинтересовался Ордоньес. — Не собирает водоросли, крабов, ценные раковины?

Он посмотрел на меня, я пожал плечами.

— Языческие боги бывают весьма зелыми. Может быть, вообще запрещают умываться!

Ордоньес хмыкнул.

— И что в этом зелого?.. Умываться должны женщины и хомячки. Как я понял по жаркому дыханию у меня за спиной, кому-то не терпится, да? Кто-то жаждет высадиться?

Яков и Мишель поспешно отступили, но Юрген покосился в мою сторону и прогудел довольно:

— Точно! У нас же теперь просто прогулка с катанием по водам его светлости… Почему не посмотреть, что там глыбже? Вдруг его светлость пожелает там замок выстроить?.. Или на мышей поохотиться?

Ордоньес сказал в задумчивости:

— Ну, разве что на мышей, раз от драконов уже тошнит… Хорошо, если его светлость изволит позволить восхотеть…

Они все смотрели в ожидании, я сказал весело:

— Почему нет? Мы как бы прогуливаемся на яхте после трудов праведных… в нашем истолковании? Готовьте лодку.

Ордоньес сказал Юргену:

— Спускай шлюпку на воду.

— Слушаюсь, — ответил Юрген браво и заорал: — Шлюпку на воду!

С палубы раздался ответный вопль:

— Шлюпку на воду!.. Шлюпку на воду!

Да запомнил я уже, мелькнуло у меня в голове, запомнил, можете не повторять. Здесь нет лодок, и вообще непонятно, что это такое, а только шлюпки… И по морю не плавают, а ходят, потому что сказать, будто моряки плавают, это назвать их говном…

Остров с прекрасным пляжем, песок блестит под солнцем, волны накатывают медленно, лениво, не потревожили бы и ребенка, копающегося в песочке, да только нет и следа человеческого присутствия, хотя с лодки вижу стайки крупных рыб, толстых и глупых, жирных настолько, что сразу на сковородку; на берег вышла группа крабов и направилась деловито за кокосами…

Юрген покрикивал, заставляя убыстрять темп, лодку разогнали и разом подняли весла, и она с разбега выскочила на берег и проскрипела днищем по песку.

Моряки выскочили и встащили ее, уже пустую, повыше. Двое остались охранять, а Юрген с горящими глазами, чуть не повизгивая, оглянулся на меня.

— Ваша светлость?

— Веди, — согласился я.

В лицо дул несильный свежий ветер, листья тревожно трепещут, но тяжелые ветки лишь небрежно покачиваются, царственные в полуденной лени.

Деревья стоят так плотно, что часто приходится протискиваться боком, однако все равно светло и даже солнечно. Юрген начал посвистывать, Яков и Мишель то и дело обгоняли, бахвалясь, что проскакивают между деревьями, как юркие зайцы.

Юрген вдруг сказал довольно:

— Ого, а людишки здесь бывали…

Дальше земля неровная, даже холмистая, сердце сжалось, это же рассыпавшиеся руины чего-то крупного, настолько древние, позеленевшие и обросшие мхом, что уже неотличимы от таких же давно упавших деревьев.

Яков шаркал подошвой по траве, морщился, матерился.

— Бывали, — подтвердил он зло.

Сами деревья все выше и массивнее, зато уважительно держатся на расстоянии одно от другого. Мы двигались уже попарно, мелкие зверьки прыскали из кустов, шелестели в траве, а впереди медленно открылся за редеющей оградой странный, лишенный всякой растительности гигантский круг…

Деревья выпустили нас на простор, перед нами не просто круг без деревьев и кустов, как показалось сперва, а утоптанная земля, что пологой воронкой уходит к центру.

Все насторожились, начали подходить с опаской, на утоптанную землю вступили осторожненько, плотная, как камень, заметно ниже той, что еще не тронута…

Юрген прошел дальше, опускаясь ниже и ниже, хотя уже видно, что внизу в самом центре пусто. Странная воронка на первый взгляд выглядит оттиском в земле гигантской лейки, на второй — составленной из все уменьшающих колец, подогнанных настолько точно, что между ними ни тени зазора.

Яков охнул, указал трясущимся пальцем на другую сторону. Там, на самом краю воронки, задрожало и рухнуло дерево. Через ствол не перешагнула, а растоптала его в труху и двинулась по краю странного кольца чудовищно исполинская фигура, вроде бы человеческая, но серая с головы до ног и… у нее, как теперь вижу отчетливо, больше чем две руки.

— Отходим, — велел я. — Мне кажется… пройдет здесь, где стоим.

— Всем за деревья! — скомандовал Юрген.

Они отступили послушно, хотя в недоумении переглядываются, я всматривался в фигуру, что-то странное и непонятное, пока не сообразил, что она танцует! И рук потому не сосчитал сразу, она ими двигает резко и быстро, но теперь вижу, что их шестеро, как у индийской Кали или эллинской Гекаты, хотя это может быть и Хакини, у той тоже шесть рук и третий глаз на лбу… Лучше бы она, не такая кровожадная, как Геката, а уж Кали так вообще чудовище…

Огромная фигура, в три моих роста, как теперь вижу, двигается строго по кругу. Все мы услышали тяжелые и частые удары о землю. Каменное шестирукое изваяние идет в заученном странном танце, явно созданном именно для нее, где почти вся пляска в движении рук, без всяких особых подскоков и поворотов.

Теперь видно, что из-за спины выглядывает что-то вроде сложенных крыльев, тоже каменных.

Рядом со мной хрипло дышит Юрген, руки сжимают тяжелый топор, остальные тоже прижались к земле с оружием наготове, их глаза неотрывно следят за приближающимся чудовищем.