– Родион расстроен, говорит, что я оказалась в бедности похуже, чем в детстве, – засмеялась Беата. – Но мне наплевать, я сама все устрою. Я помогаю Родиону зарабатывать деньги, занять место в жизни. Он один, без меня, ничего не сделает, будет сидеть в нищете и вспоминать, как его на вертолете с дачи в школу возили. А со мной он стал ближе к Дяде Бэ, может занять второе место в фирме, а потом даже получать долю от прибыли. Все, что я делаю, я делаю для него… ну, и для себя. …Родион меня убьет, если узнает!.. Нет, меня он не тронет, он убьет Дядю Бэ. Но он не узнает. Он мне верит. Думает, что это платонические отношения, что Дядя Бэ просто восхищается моей красотой и сообразительностью. Но это почти правда! Он же старик, ему пятьдесят шесть лет, у него пивной живот, кашель курильщика, грыжи в позвоночнике, простатит. У нас и секса почти нет… раз в неделю, не чаще. Родион не узнает, а если узнает, я всегда его уговорю, объясню, что ему привиделось, приснилось. Он поверит.

У них нет постоянного дохода, но есть проекты: агентство по подбору домашнего персонала «Беата» и издательский дом «Беата». Агентство пока ничего не зарабатывает: практически она порекомендовала двум приятельницам девушек для уборки. Издательский дом выпустил один номер журнала «Бизнес-леди» с Беатой на обложке, и уже есть деньги на следующий номер, но каждый раз деньги приходится «выжимать из Дяди Бэ».

Я спросила: но как же брошка, и эта дорогая одежда, джип Родиона, ее джип, откуда все это?

Ты, конечно, понимаешь, что ответила Беата. Звонил ей тогда по сотовому телефону не Родион, а Дядя Бэ. «Бант Севинье» купил Дядя Бэ, и все драгоценности, которые она называет «вклад в мое будущее», покупает он. На мой вопрос, чем занимается Дядя Бэ, Беата отмахнулась: «У него огромная фирма по страхованию, медицинскому и всякому другому, точно не знаю».

На вопрос, чем занимается Родион – это важно! – Беата толком не ответила, опять отмахнулась: «Всем… Решает вопросы. Помогает во всем. Сидит с ним рядом на переговорах. Ездит, куда надо. Дядя Бэ ему отстегивает, сколько не жалко».

– Но если человек работает, ему не «отстегивают», он получает зарплату.

– Где, в ПТУ? В твоем ПТУ так, а в этом мире не так: нет у него никакой зарплаты. Дядя Бэ как бы платит содержание, которое можно отобрать… или, наоборот, вдруг даст большую сумму, кинет десять тысяч долларов или двадцать… но может вообще не дать. Ты думаешь, если у Родиона джип, у меня джип, то у нас все отлично? Ага, как же. Есть джип, но нет денег на бензин. Знаешь, как трудно жить, притворяясь, что ты богатый?

Я спросила, для чего ей жить так, будто она богатая?

– Ха. Ты смешная. Чтобы тебя воспринимали всерьез. Чтобы иметь перспективы. Каждую минуту всякое может случиться: предложат спонсировать твои проекты, пригласят в какой-то бизнес… Никто не захочет иметь с тобой дела, если у тебя что-то не так… Да в конце концов, чтобы ты сам чувствовал себя человеком.

А на вопрос, не лучше ли ей было бы просто работать, а не ждать спонсоров, Беата ответила: «Ну да, работать, сеять разумное-доброе-вечное в ПТУ». Беата, и правда, человек из другого мира: в моем мире есть работа, а в ее мире проекты.

Смотри, это настоящая ярмарка тщеславия! Моя зарплата в училище 200 долларов, и Глеб нормально зарабатывает, в хороший месяц бывает долларов 700–800, и нам на все хватает. А Родиону «кидают» 10 или 20 тысяч долларов (это огромные деньги, даже по американским меркам, правда?), у него есть джип, но нет денег на бензин. Ярмарка тщеславия, классика жанра.

За столом Беата царила. Она вроде бы скромно себя ведет, нельзя сказать, что все время звучит ее голос, она дает мужчинам возможность блеснуть, все эмоции обоих ее мужчин адресованы ей. Она принимает любовь Родиона, поддразнивает Дядю Бэ: то не обращает на него внимания, то застенчиво улыбнется, то фыркнет, то влюбленно посмотрит на Родиона, а Дядя Бэ злится.

Я не описала Дядю Бэ, но для тебя это совсем неважно: представь себе любого толстого лысого дядьку с красным лицом, и это будет Дядя Бэ.

Беата рассказала парочку анекдотов с ненормативной лексикой и таким невинным голосом произнесла матерные слова, что Глеб от неожиданности вздрогнул. Родион и Дядя Бэ смотрят на нее восхищенно, и это заразило Глеба, он будто стал за ними в очередь и попытался ее завоевать. Глеб большой мастер насмешить, а у Беаты в ответ на его анекдоты глаза блестят и неожиданно громкий смех, как будто она изо всех сил старалась сдержаться, но не может… Честно говоря, это очень сексуально и действует на мужчин.

На замечание Родиона: «Кажется, я не видел у тебя эту брошку?» – Беата ответила: «Эмма дала поносить, дорогой!»

В конце вечера Беата опять вызвала меня в туалетную комнату.

– Он предложил мне выйти за него замуж. Как кто?! Дядя Бэ, кто же еще. Не Родион же, я уже за ним замужем. Сначала я подумала – да! У него же миллионы. Потом я подумала – нет. Сегодняшняя ситуация для меня лучше. Сейчас Дядя Бэ считает, что отбил у Родиона жену, что я его люблю и тайно изменяю мужу. Это его держит в тонусе. Он же старый, ему это лестно, что я вроде как обманываю Родиона, который на двадцать пять лет его моложе. А если он на мне женится, то я уже буду кто? Я буду жена, и он станет смотреть по сторонам, чтобы изменить мне. А с кем изменить всегда найдется. Мне, между прочим, почти тридцать, племя молодое незнакомое подпирает. Так что пусть пока добивается меня, а там посмотрим… Может, кто-то другой найдется. Я всегда хочу больше, и у меня будет больше. Любовь – это переменная величина, а деньги – константа.

Знаешь, я ее нисколько не осуждаю. Может быть, кто-то скажет, что для нее важны только деньги, что она безнравственная, раз сидит за столом с мужем и любовником. Но разве мне лично это мешает?

С моей стороны было бы нечестно осуждать Беату, я ведь сама такая же: я бы хотела преподавать литературу в университете или школе, но работаю в училище, потому что там зарплата больше. Получается, что у меня те же мотивы, что у Беаты: ради денег делаю то, чего не хочу. Ты скажешь, что я – конкретно для детей, английского, дополнительных занятий музыкой… Но у Беаты нет детей, у нее другие ценности – она сама.

И она так невероятно обаятельна в этой своей детской жажде всего. Она как мой Димочка, – вот он хочет, и все! И ни за что не перехочет. Мариша более разумная, уже привыкла себя ограничивать, уступать Димочке и веселить Глеба, она присматривается к Глебу, какое у него настроение, и, если плохое, как часто бывает из-за усталости, приласкается, растормошит. Люблю своих детей больше всего на свете.

Может, ты думаешь, что я сошла с ума – так подробно описываю чужую, неинтересную тебе жизнь? Сейчас ты поймешь, какое это имеет ко мне отношение. Дядя Бэ предложил Глебу работать на него.

Оказывается, Глеб очень понравился Дяде Бэ, ему нужен «молодой, талантливый, перспективный», и главное, чтобы был свой, преданный человек. Он сказал: «Если Беата за тебя ручается, то милости просим». Беата поручилась.

Глеб так и сказал: «работать на него». Не «в его фирме», не «у него», а «на него»! Я задала вопрос, какую должность ему предложили, и Глеб вместо ответа накричал на меня: