Адам Смит и другие поборники капитализма были сторонниками Аристотеля: они верили, что есть такая реальность, как человеческая природа, и что власть государства должна из нее исходить. Коммунисты были сторонниками Платона. Они воображали себе некое идеальное устройство общества и намеревались сделать несовершенный внешний мир отражением идеальной формы. Подобно скульптору, они пытались отсечь элементы человеческой природы, которые не укладываются в утопический идеал. Платон и те, кто верил в свободную человеческую природу, полагали, что она должна стремиться к совершенству, а поэтому отрицали реальность; Аристотель и те, кто верил в ограниченность человеческой природы, полагали, что ее надо принять такой, какая она есть, а затем попытаться найти ей лучшее, оптимальное применение.

Очевидно, что у взгляда на человеческую природу, сторонниками которого мы являемся, есть политические и общественные следствия. Между тем на индивидуальном уровне эти следствия не менее значительны. Явно или косвенно перфекционист придерживается свободных взглядов на человеческую природу. Отказ признать негативные эмоции — отрицание нашей природы; это вера в то, что человеческую природу можно трансформировать и усовершенствовать. Подобно тому как в свое время утопический идеал коммунизма должен был искоренить инстинктивную склонность к эгоизму и заменить его альтруизмом, утопический идеал перфекциониста стремится искоренить болезненные эмоции, покончить с неудачей и добиться нереального уровня успеха.

Оптималист признает и допускает, что у человеческой природы есть определенные ограничения. У нас есть инстинкты, склонности, природа, которая, как доказывают одни, дана Богом или же эволюционировала миллионы лет, как утверждают другие. В любом случае эта природа не меняется — тем более на протяжении одной человеческой жизни, — и, чтобы использовать ее наилучшим образом, нужно принять ее такой, какая она есть. Учитывая ограничения реальности, оптималист работает над созданием не совершенной жизни, а лучшей из возможных.

Не знающий ограничений взгляд вреден как на индивидуальном, так и на политическом и общественном уровне. Хотя можно с полной уверенностью сказать, что оптимализм не панацея от всех наших психологических проблем, качество жизни оптималиста, которое приносит ему удовлетворение, значительно выше, чем у перфекциониста. Представление о том, что можно наслаждаться неограниченным успехом или жить, не испытывая эмоциональной боли и неудачи, скорее всего, вдохновляющий идеал, но не принцип, согласно которому нужно строить свою жизнь, так как в долгосрочной перспективе он ведет к разочарованию и несчастью.

Вероятно, наиболее важный вклад Аристотеля в философию и психологию — как элемент разделяемого им консервативного мировоззрения — закон непротиворечия: «…Невозможно, чтобы одно и то же в одно и то же время было и не было присуще одному и тому же в одном и том же отношении». Например, «лошадь» не может быть своим противоречием, то есть «не-лошадью», «человек» не является «не-человеком». Этот закон неопровержимый, самоочевидный и не требующий доказательств. Из аристотелевского закона непротиворечия логически вытекает закон тождества, который утверждает, что нечто является самим собой: человек есть человек, эмоция есть эмоция, кошка есть кошка, число есть число. Закон тождества лежит в основе логики и математики и, в более широком смысле, в основе логически последовательной и убедительной философии. Без закона непротиворечия или закона тождества, утверждает Аристотель, «для всего без исключения доказательства быть не может: ведь иначе приходилось бы идти в бесконечность, так что и в этом случае доказательства не было бы». Нельзя было бы даже договориться о значении слова, если не признать, что вещь — это то, что она есть на самом деле. Даже слова «слово» или «согласиться» были бы восприняты как бессмысленный шум, если бы не определялись своим тождеством. Поскольку мы косвенно признаем закон тождества, то можем общаться и (как правило) понимать друг друга.

Закон тождества — это признание того, что нечто есть то, что оно есть, со всеми следствиями. Другими словами, некоторые вещи являются тем, чем они являются, несмотря на то, какими они могли бы быть по желанию человека — или всего мира. Как однажды шутливо спросил Авраам Линкольн: «Сколько лап было бы у собаки, если бы хвост назвали лапой?» И сам же ответил: «Четыре. Назвать хвост лапой не значит сделать его лапой». Закон тождества кажется очевидным, и у него есть существенная взаимосвязь со способом, каким человек проживает свою жизнь. Все мы, а не только философы должны согласиться со следствиями этого закона: отказ признать (или действие на основании признания), что нечто есть то, что оно есть, может привести к губительным последствиям. Если, например, человек считает, что грузовик есть нечто, чем он не является — скажем, цветок, — то он подвергается опасности быть задавленным; аналогичным образом, если он относится к ядовитому как к съедобному, то, скорее всего, отравится и умрет.

Говоря, что какая-то вещь тождественна, мы тем самым признаем, что у нее есть особая природа. Например, грузовик прочный, твердый, имеет определенный вес и т. д.; у яда есть особенный химический состав, и он обладает определенным действием при попадании в кровь. Жизнь, согласно законам тождества и непротиворечия, — это не случайность, а необходимость.

Нередко встречаются случаи, когда философы или политики предлагают этическую или политическую систему, в которой закон тождества не берется в расчет. Если люди предписывают обществу правила поведения и отказываются признать, что человек есть человек, то они подобны пешеходу, который пересекает улицу, отказываясь признать законы движения грузовика, — и последствия будут столь же серьезными, только в случае с этикой или политикой в гораздо бо́льших масштабах.

Закон тождества легко соблюдать, когда речь идет о физических объектах, таких как грузовики или яд. Но многим из нас приходится гораздо тяжелее, когда дело касается наших чувств, особенно если эти чувства нежелательны, поскольку угрожают нашему представлению о самих себе. Если мне важно считать себя храбрецом, то я могу отказаться согласиться с тем, что иногда испытываю чувство страха; если я убежден в своем благородстве, то, вероятно, мне трудно иногда признаться, что испытываю чувство зависти. Но если я хочу радоваться своему психологическому благополучию, то прежде всего мне надо понять, что мое поведение осознанно. Необходимо соответствовать реальности.

Психолог Натаниэль Бранден рассматривает соответствие реальности как основу психического здоровья4. Самовосприятие — будь то согласие с реальностью моих эмоций, неудач или успехов — представляет собой соблюдение закона тождества и его применение в области человеческой психологии. Цитируя Брандена: «Самовосприятие — очень просто, это реализм. Есть то, что есть. Я чувствую то, что чувствую. Я думаю то, что думаю. Я сделал то, что сделал». И подобно тому, как закон тождества формирует основу любой логически последовательной и убедительной философии, так и самовосприятие является основой психологии здоровья и счастья.

Разминка. Подумайте о ситуации, в которой вы или кто-то другой отказывались соответствовать реальности и в известной степени пренебрегали законом тождества. Каков был результат?