* * *

Веретено якоря звякнуло, ударившись о носовой роульс, и я сосредоточила все свое внимание на Ричарде. Он величественным жестом махнул: «Вперед!» – и я включила передний ход. После того как я немного передвинула дроссель, «Хазана» добавила скорости, и мы направились к выходу из гавани Папеэте на Таити. Это было двадцать второго сентября 1983 года, в половине второго дня. Через месяц мы должны были вернуться в Сан-Диего, Калифорния. Но я почему-то не испытывала особой радости по этому поводу. Мне страшно не хотелось покидать южную часть Тихого океана. Не то чтобы я не мечтала увидеться с родными и друзьями, просто слишком уж недолго мы здесь пробыли. Мы вышли из Калифорнии всего полгода назад и, прежде чем отправляться в обратный путь, изначально собирались совершить круиз по южным островам Тихого океана и Новой Зеландии. Перемена планов вызывала у меня смешанные чувства. Но, как заметил Ричард, эта работа – перегонка яхты – просто воплощение мечты, она слишком хороша, чтобы отказываться.

Мое внимание привлекли крики с берега. Обернувшись, я увидела, как несколько наших друзей машут на прощанье. Я вскочила на сиденье рулевого и замахала обеими руками, придерживая штурвал босой левой ногой. Мимоходом ущипнув меня за большой палец, Ричард взялся одной рукой за штурвал, а другой – обхватил меня за талию. Сверху вниз я заглянула в его небесно-голубые глаза. В них светилась радость. Он притянул меня к себе и через парео поцеловал в живот. Я невольно улыбнулась его мальчишескому восторгу.

– Якорь на борту, милая!

– Ага, якорь на борту! – ответила я ему в тон.

На глаза навернулись слезы, когда я в последний раз махнула друзьям, которых теперь уже было не отличить от фонарных столбов на набережной. Привычный комок в горле напомнил, как тяжело всегда дается отъезд и как болезненна мысль, что можно никогда больше не увидеться снова. Даже если скоро мы вернемся назад, напомнила я себе, друзей здесь может и не оказаться. Моряки не засиживаются подолгу на одном месте – они путешествуют.

Пока Ричард поднимал грот, я взяла штурвал и, глубоко вздохнув, принялась осматривать горизонт. На северо-западе поднимался остров Муреа. Как же я любила море! Я привела судно к ветру, Ричард поднял грот, и парус скрипнул и хлопнул, поднимаясь по ликпазу. Разворачивая судно под ветер, стаксель сошел с закрутки плавно, как дождевая капля стекает по стеклу. «Хазана» мягко накренилась на борт. Какая классная яхта эта «Тринтелла», думала я. Сорок четыре фута качества. Просто роскошная, по сравнению с нашей «Майялугой».

Мы с Ричардом на борту «Майялуги»

Глядя на Ричарда, управлявшегося с парусами «Хазаны», я думала о том, как тяжело ему было попрощаться с «Майялугой». Он построил ее в Южной Африке и назвал словом из языка свази, означавшим «тот, кто уходит за горизонт». Много лет яхта из армоцемента была для него домом, на этом одномачтовом паруснике длиной в тридцать шесть футов он обошел полмира. Контуры «Майялуги» были гладкие, приятные для глаза, а интерьер – просто мечта, палубные бимсы из ламинированного красного дерева, сверкавшие слоями матового лака, тиковое дерево, пайол из падуба.

Стараясь поменьше думать о том, что покидаем, в последние дни мы оба загрузили себя работой на борту «Майялуги». Я занялась упаковкой одежды и всех прочих вещей, которые должны были пригодиться нам в двух полушариях, через которые предстояло пройти, а также нарядов для походов по гостям в следующие четыре месяца. Футболки – чтобы носить осенью в Сан-Диего. Куртки – для рождественских каникул в Англии. Толстовки – то, что нужно для зимы в Сан-Диего. Парео и шорты – их черед настанет, когда мы вернемся на Таити в конце января. Ричард сосредоточился на том, чтобы как следует подготовить «Майялугу» к нескольким месяцам, которые яхте предстояло провести без нас.

Ей будет хорошо в бухте Матайэ. Наш друг Хейпед, который жил там с женой Антуанеттой и тремя детьми, пообещал раз в неделю заводить мотор. Мы с особенным тщанием приподняли все подушки, крышки всех люков, чтобы влажный воздух Таити циркулировал беспрепятственно. Мы растянули большой тент, чтобы защитить полированные детали от палящего солнца, и чуть приоткрыли люк под тентом.

«Майялуга» осталась позади. Я сидела в лодке спиной к яхте, пока Ричард вез нас к берегу. За солнечными очками я не видела его глаз, но знала, что они затуманены.

– Я знаю, что Хейпед хорошо о ней позаботится, – уверила я Ричарда.

– Да, позаботится. В этой бухте безопасно.

– Кроме того, мы скоро вернемся. Так ведь?

– Так ведь. – Он улыбнулся моей попытке изобразить его британский акцент.

И вот теперь мы на борту «Хазаны». Ветер переменился, и я подправила наш курс на десять градусов. Ричард остановился передо мной, закрыв обзор.

– Ты как?

– Отлично.

Зайдя мне за спину, он снял фал с утки, чтобы поднять бизань.

– Разве это не великолепно?

Все складывалось просто великолепно. Великолепная погода, великолепный ветер, великолепная компания. Оптимизм Ричарда передался мне. Разве паруса придуманы не для этого, подумала я. Приключение. Отдайся ему. Какого черта – время летит быстро.

Запись, оставленная в бортовом журнале в первый день, гласит: «Идеальный день. Тетиароа на траверзе. Полная луна. Море спокойное, делаем пять морских узлов на полных парусах».

На второй день мы делали шесть морских узлов на гроте и двух передних парусах. В тот же день, несколько позже, нам пришлось выбрать втугую все паруса, для того чтобы бороться с северо-северо-восточным ветром.

На третий день нас все еще трепал ветер. «Хазана» держалась хорошо, но мы ощущали усталость. Позже в тот же день налетел шквал в тридцать пять узлов. Мы убрали геную и грот и пошли на стакселе и бизани.

Яхта «Хазана», «Тринтелла 44’»

От удара волны в левый борт «Хазаны» я вздрогнула. Чтобы защититься от брызг, пришлось пригнуть голову. Нам никак нельзя ослабить паруса – вытряхнуть из парусов ветер, чтобы идти с большим комфортом, – мы же подписались доставить «Хазану», значит либо Сан-Диего, либо крах.

Я наблюдала, как аквамарин и бирюза океанской волны смешиваются и вовсе растворяются в полночной синеве глубоких вод. Сан-Диего или крах, размышляла я. Я всегда возвращаюсь в Сан-Диего – дом, милый дом. Казалось, прошла вечность с тех пор, когда я работала в магазине здорового питания и доучивалась в школе Пойнт-Лома. Помню, как не могла дождаться окончания школы, чтобы разорвать – разрубить – все нити, державшие меня на месте. Все, чего мне хотелось, – пересечь границу с Мексикой и серфить по тамошним фантастическим волнам. Тогда тоже было: Мексика или крах. Я улыбнулась, вспоминая, как важно было для меня стать свободной, самостоятельной. Я купила микроавтобус «фольксваген» 1969 года выпуска, назвала его «Буэла» и уговорила подругу Мишель отправиться со мной. Мы забросили доски для серфинга в багажник на крыше, с легкостью миновали таможню и понеслись к Тодос-Сантос, где ждали обещанные шикарные волны и приключения. Была осень 1978 года.