Впрочем, сравнительно часто на рубеже 1920-х — 1930-х годов в документах звучит и мотив крестьянской солидарности, когда крестьяне не видели или не хотели замечать пропагандируемые классовые отличия. Эти взгляды были характерны и для представителей сельских органов власти. Председатель Прилуцкого сельского совета Усачева по вопросу о распределении налогов говорила: «…у нас нет кулаков». Коммунист Хаустов главный принцип дифференциации крестьянства усматривал не в экономической, а в политической сфере. На одном из партийных собраний он говорил: «Хороший обстоятельный мужик, как скажет нам не по шерсти, то мы ему ты кулак, подкулачник, а он за Советскую власть»[187]. Да и сами крестьяне часто считали: «…раз земля разделена по едокам, то мы все равны и кулаков никаких нет». Приведем наиболее характерные высказывания: «…нет никаких бедняков и кулаков, мы все равны. Налог надо брать с земли», «хлеба у нас нет. Мы все равны. Кулаков не выявляют и не выявить. Я сколько раз жаловался, всюду неправда. Нет ее, правды. Я покупаю каждый год на 138 р. хлеба, а другие продают. Это правильно», «зачем делить крестьян на группы, мы все в лаптях ходим, делите рабочих»[188]. Таким образом, очевидно, что крестьяне нередко отрицали внутренние антагонизмы в деревне, особенно явным становилось такое отрицание, когда на горизонте появлялся их подлинный антагонист — рабочий, служащий, интеллигент, одним словом, горожанин. В этом отношении показательна последняя из приведенных нами сентенций. В ней чувствуется не только некая толика пренебрежения, но черты зависти по отношению к пролетарию. Пролетариат не разделяется на классы, поэтому он доминирует — вероятно, так можно было бы продолжить эту мысль. В Уфтюжской волости Кад-никовского уезда местные землепашцы жаловались:«…до тех пор пока крестьянин не будет иметь свою организацию рабочий будет сидеть у него на шее, работая 7 часов будет пить крестьянскую кровь, а товаров не будет». Здесь же они говорили «Надо создать свою организацию, порвать смычку с рабочими не давать ни мяса ни хлеба»[189]. В том же духе выступал крестьянин Виноградовского района М. И. Истоник: «Напрасно лесорубы за такие цены в лесу работают, вот служащие безобразно больше жалование получают, а что они делают»[190]. Такие суждения, содержательно опровергающие известный пропагандистский лозунг смычки рабочего и крестьянина, были распространены и, несомненно, звучали, когда крестьянин сталкивался с чуждым ему миром города.

Однако распространяемые пропагандой идеи классовой битвы и внутренних антагонизмов становились актуальными для жителей села, когда дело касалось их личных интересов. Особенно четко это прослеживается по материалам «писем во власть». Именно на лозунги классовой составляющей пропагандистского концепта ссылался вышеупомянутый грязовецкий крестьянин В. М. Бушев в своем обращении в Севкрайком ВКП(б). Сходным с ним по мотивам является заявление Ф. А. Ануфриева в Харовский райком партии, в котором он описывает засилие семейного клана Домниных в Стожинском сельсовете. В письме подробно описывается предпринимательская и хозяйственная деятельность сразу нескольких представителей семейства Домниных за период начиная с революции 1917 года. В письме сложно не заметить нотки зависти к успешным дельцам нэповского времени. Тем не менее его автор, стремясь представить себя поборником революционной законности, особо подчеркивает, что Домнины, приписываясь к общественным организациям, стараются «будировать массы». Эта тема является сквозной для всего обращения. В конце своего заявления Ф. А. Ануфриев пишет: «А в настоящее время Домнины вошли членами в колхоз “Пионер” и председатели колхоза Домниным будут зяти, а потому слышу от бедноты, что мы говорят в колхоз не пойдем потому что тут большинство брат да сват, бывшие торговцы, да к тому же бывший белый офицер. Так часть бедноты и [на] данный момент остается за борту колхоза»[191]. Таким образом, сметливый харовский крестьянин при помощи нехитрых в общем-то приемов, прибегая к распространенному пропагандистскому клише, превращался из заурядного правдолюбца в борца за великое дело коллективизации.

Наиболее сильный всплеск петиционного движения во время коллективизации приходится на первые месяцы после публикации сталинской статьи «Головокружение от успехов», ставшей всеобщим сигналом для критики «перегибов», допущенных на местах в ходе раскулачивания. В среде северного крестьянства появление этой статьи было воспринято с почти безудержным ликованием. Крестьяне говорили: «…сам Сталин против коммун», называли вождя «вторым освободителем». За текст статьи Сталина прижимистые деревенские мужики выкладывали по 2–3 рубля, а иногда газету с ней прицепляли к рогам какой-нибудь коровы и триумфально водили последнюю по всей деревне[192]. Начался массовый отток крестьян из колхозов, а органы власти были завалены многочисленными заявлениями, ходатайствами, жалобами сельских тружеников на «перегибы», сделанные в ходе коллективизации, и прочие притеснения от местного руководства.

Показательно анонимное письмо «группы граждан» Нижне-Матигорского сельсовета Холмогорского района. Анализ содержания письма позволяет сделать предположение, что его авторами были те, чьи хозяйства пострадали во время коллективизации[193]. Просители, «ища революционной правды», пытались пересмотреть результаты раскулачивания. Перед ними стояла двойная задача: во-первых, попытаться доказать, что раскулачивание было проведено неправильно, а сами раскулаченные не являются кулаками; во-вторых, дискредитировать инициаторов коллективизации в своей деревне. Для достижения первой цели анонимные авторы всячески попытались подчеркнуть трудовой характер происхождения своего имущества («трудится с малых лет», «все время работал день и даже ночь») и отсутствие богатства («сам себя оскудняет в пище», «последние годы до раскулачивания жил ничего средне»), О своих противниках инициаторы прошения пишут, что те поголовные пьяницы и имеют нетрудовое происхождение. Подчеркивалось также, что представители местной власти, не разбираясь в политических решениях, неверно проводили политику партии. В частности, авторы заявления писали: «А если бы они проводили коллективизацию путем разъяснения, путем агитации то большинство населения чуть бы не все добровольно бы записались в коллектив Вышло, что они не коллективизацию деревни проводили, а противоколлективизацию».