Прежде всего А. Н. Гончаров занялся обустройством своей усадьбы, причем проявив при этом незаурядный художественный вкус. Главный дом уже трехэтажный; внутренние помещения отделываются богатой лепниной и расписываются. Внешне он стал более строгим; с фасада были убраны барочные детали. Парк благоустраивается, и там появляются беседки, павильоны, на аллеях скульптуры. В оранжерее выращиваются экзотические фрукты. Как и положено большому барину, А. Н. Гончаров завел конный завод с обширным манежем и, конечно, имел свой крепостной театр.

Жизнь Полотняного Завода представляла собой сплошной праздник. Но семейного счастья здесь не было. А. Н. Гончаров был женат на Надежде Платоновне Мусиной-Пушкиной; у них родился единственный сын Николай — всеобщий баловень. Несмотря на нелады в семье, он получил прекрасное домашнее образование и с малолетства стал проявлять недюжинные способности, особенно, музыкальные. Его мать в конце концов не выдержала беспутства супруга и уехала в Москву, где поселилась в собственном доме. Тогда же муж отправился лечить душевные раны за границу, где провел четыре года. Вернувшись домой накануне нашествия Наполеона, он пустился в новые сумасбродства, заведя целый крепостной гарем.

Николай Афанасьевич был тонкой художественной натурой. При этом он унаследовал деловые способности и энергию прадеда. Ко времени распада семьи и отъезда отца в Европу он уже был женат на Наталии Ивановне Загряжской и жил в Полотняном Заводе. За четыре года отсутствия отца ему удалось поправить дела. Но последний, вернувшись, властно устранил сына от управления заводами и имениями и фактически низвел до роли нахлебника.

Молодому человеку пришлось терпеть его бесконечные капризы. Все это он (глава семьи и отец четырех детей, из которых младшая дочь Наталия родилась в 1812 году) тяжело переживал. Униженное положение не могло не сказаться на его душевном состоянии. Начало болезни спровоцировал несчастный случай: в 1814 году Николая Афанасьевича сбросила лошадь, он сильно расшиб голову и в результате «впал в меланхолию». Недуг, начавшийся депрессией, прогрессировал, и около 1824 года он уже полностью обезумел, стал кидаться с ножом на жену и детей. Жена — будущая теща Пушкина — не стала помещать сумасшедшего мужа в лечебницу; его просто-напросто заперли в отдаленном флигеле собственного дома на Большой Никитской улице в Москве. До конца своих дней несчастный оставался узником. Периоды временного просветления чередовались с припадками буйства. Пушкин просил жену не водить к нему детей, опасаясь, как бы он не откусил им носа.

Первый приезд Пушкина в Полотняный Завод 25–27 мая 1830 года связан с переговорами о приданом невесте, и поэту пришлось вступить в контакт с новоявленным «дедушкой». Последний не особенно ясно представлял себе, кто такой Пушкин, и почему-то считал его важной персоной при дворе. А. Н. Гончаров стал вести двойную игру. У него еще оставались незаложенные имения, и в приданое внучке он обещал выделить часть села Катунки Балахинского уезда Нижегородской губернии, но при этом просил Пушкина стать его ходатаем перед правительством о «временном вспоможении» в двести — триста тысяч рублей.

Изобретательным стариком был задуман один проект. В свое время он приобрел в Германии статую Екатерины II с намерением поставить ее в Полотняном Заводе в память приезда императрицы в усадьбу в декабре 1775 года. Эта статуя ранее была заказана Потемкиным знаменитому скульптору Мейеру, но из-за смерти фаворита не выкуплена. С постановкой ее в Полотняном Заводе А. Н. Гончаров затянул, а при правлении Павла I об этом нельзя было и помыслить. «Медная бабушка» (так окрестил скульптуру Пушкин) нашла свое убежище в сарае. По-видимому, А. Н. Гончаров уже давно задумывался над тем, чтобы статую переплавить и получить за металл наличные. Необходимость дать внучке приданое показалась ему удобным предлогом. Но просто уничтожить изваяние царицы было рискованно; следовало заручиться разрешением в правительственных верхах. Это стало еще одной просьбой, с которой А. Н. Гончаров обратился к Пушкину. Поэт пишет Бенкендорфу 29 мая 1830 года:

«Прадед моей невесты некогда получил разрешение поставить в своем имении Полотняный Завод памятник императрице Екатерине II. Колоссальная статуя, отлитая по его заказу из бронзы в Берлине, совершенно не удалась и так и не могла быть воздвигнута. Уже более 35 лет погребена она в подвалах усадьбы. Торговцы медью предлагали за нее 40000 рублей, но нынешний ее владелец, г-н Гончаров, ни за что на это не соглашался. Несмотря на уродливость этой статуи, он ею дорожил как памятью о благодеянии великой государыни. Он боялся, уничтожив ее, лишиться также и права на сооружение памятника.

Неожиданно решенный брак его внучки застал его врасплох без всяких средств, и, кроме государя, разве только его покойная августейшая бабка могла бы вывести нас из затруднения. Г-н Гончаров, хоть и неохотно, соглашается на продажу статуи, но опасается потерять право, которым дорожит. Поэтому я покорнейше прошу Ваше Превосходительство не отказать исходатайствовать для меня, во-первых, разрешение на переплавку названной статуи, а во-вторых — милостивое согласие на сохранение за г-ном Гончаровым права воздвигнуть, — когда он будет в состоянии это сделать, — памятник благодетельнице его семейства»[70].

На обе просьбы Гончаров и Пушкин получили согласие Николая I. Но выяснилось, что за «медную бабушку» можно было выручить только 7 тысяч рублей. В результате было решено скульптуру сохранить до лучших времен. Неудачно сложились дела и со «вспоможением». Пушкин обращался и к Бенкендорфу, и к министру финансов Канкрину (которого он считал своим родственником), но в обоих случаях получил решительный отказ. Причину Пушкин объясняет в письме Гончарову 9 сентября 1830 года из Болдина: «Сношения мои с правительством подобны вешней погоде: поминутно то дождь, то солнце. А теперь нашла тучка…»[71] Таким образом, визит поэта в Полотняный Завод оказался безрезультатным.

Бальзамом на душу Пушкину стал неожиданный приход в Полотняный Завод в день его рождения 26 мая двух калужан. Ими были владелец городского книжного магазина и библиотеки Иван Антипин и его приятель Фаддей Абакумов. Они прошли пешком 18 верст специально для того, чтобы поздравить поэта. Вряд ли стоит распространяться о том, сколь дорого было русскому гению такое очевидное доказательство его широкой популярности.

Пушкин уехал из Полотняного Завода, затаив в душе обиду. Выход ей он дал через год в письме П. В. Нащокину 22 октября 1831 года: «Дедушка свинья; он выдает свою третью наложницу замуж с 10000 приданого, а не может заплатить мне моих 12000 — и ничего своей внучке не дает»[72]. Впрочем, Пушкин давно уже полагался только на собственные труды.

Второй раз поэт приезжал в Полотняный Завод в конце лета 1834 года. Здесь произошли большие изменения.

А. Н. Гончаров умер двумя годами ранее. Наследовать ему должен был бы единственный сын, но очередное медицинское освидетельствование окончательно признало его душевнобольным. Опекуном был установлен старший из потомков по мужской линии Дмитрий Николаевич Гончаров. Жена Пушкина по многим соображениям (в том числе финансовым) решила провести четыре летних месяца в калужском имении родных вместе с братом и сестрами. Сам он был вынужден остаться в Петербурге, где занимался изданием «Истории Пугачева». Началась интенсивная переписка. В целом супруги обменялись почти тридцатью письмами с каждой стороны.