Мужики выскочили на сушу, еще немного продернули лодки из воды и крепко принайтовили их нейлоновым шнуром к торчавшей из земли коряжине.

– Все, приплыли, – сказал Бакенщик гостю. – Пошли в дом.

– Пошли, – весело согласился Валентин Сергеевич, держа в одной руке свой рюкзак, а в другой – сумку с подарками.

Галина вышла на порог. Обычно она очень тепло относилась к питерцу, но в этот раз повела себя как-то странно: встала практически на пути мужчин и, кроме радушного приветствия, Валентин Сергеевич от нее ничего не услышал.

– Может, на улице позавтракаем? – предложила хозяйка.

Да, так гостей здесь раньше не встречали.

– Мать, он в курсе про ребенка, – усмехнувшись, сказал Бакенщик.

Галина застыла, не зная, что сказать.

– Да уж, – с обидой сказал питерец. – Полностью в курсе. Даже не знаю кто, мальчик или девочка.

– Девочка, – впервые улыбнулась Галина. – Чудесная девочка.

– Вот черт! – расстроился Валентин Сергеевич. – Я почему-то уверен был в мальчике. Ты же все о первенце мечтал. Вон автомат даже привез, чтоб от врагов отбивался, – и он достал из сумки детское подобие «калашникова». – Сами виноваты. Предупредили бы по-людски – привез бы куклу.

– Да ладно тебе, – обнял его за плечи Бакенщик. – Галина, проводи гостя в избу.

Галина открыла до того прикрытую дверь, но по ее лицу питерец понял, что женщина все равно недовольна его вторжением. Впрочем, ему все равно. Если его помощь не нужна, то и ладно. А если нужна, то наплевать на Галинино нежелание делиться семейными тайнами.

Он вошел в теплый коридор, затем, сняв сапоги, – в большую, с четырьмя окнами на реку и одним на рощу, «залу».

Ребенка нигде не было.

«Так и есть», – подумал питерец. В два с половиной года здоровое дитя должно было бегать самостоятельно.

И тут же с радостью понял, что ошибся – дитя, несомненно, было здоровым. Оно прибежало из светелки с такой скоростью и шумом, что аж страшно стало. Вернее, не прибежало, а прискакало: в голубом платьице в белый горошек, но на боевом коне, состряпанном любящим папашей из нетолстого ивового ствола. В коротеньких тонких косичках – два любовно завязанных мамой белых банта.

О коне стоит сказать отдельно. Конь был без копыт, зато с матерчатой головой, на которой самыми заметными частями были картонные уши и глаза из пуговиц – тоже явно Галинина работа.

– Потише, доченька, – нежно сказала Галина. – Опять коленки сшибешь.

– Я аккуратно, – очень тщательно выговаривая буквы, даже с «р» у нее не было проблем, не согласилась девчонка. И тут же увидела незнакомого человека.

Остановилась, замолчала. И даже стала как будто меньше.

«Дикарка», – подумал питерец. Щеки с румянцем, крепкая, тугая вся – но общаться не с кем, а потому дикарка.

– Здравствуй, девочка! – сказал он, присев на корточки, чтобы уменьшить разницу в росте. – Меня зовут дядя Валя. А тебя как?

Девочка растерянно переводила взгляд с папы на маму и ничего не отвечала.

– Стесняется детеныш? – спросил он у взрослых. – Ничего, на новом месте разойдется, там детей много.

Он был искренне счастлив, что у ребенка его лучших друзей никаких заметных патологий не наблюдается.

– Да нет, не стесняется, – сказал Бакенщик. – Просто ждет указаний.

– От кого? – не понял гость.

– От меня с мамой, – улыбнулся хозяин. – Так, дочка? – он погладил ее по белокурой нежной головке.

– Так, – подтвердила девочка и на всякий случай спряталась за мамину юбку.

В отличие от мужа Галина не улыбалась. Ей было страшно и тревожно, как всякий раз, когда что-то из внешнего мира касалось ее маленькой дочки: будь то приезд (точнее, «приплыв») участкового педиатра – он вполне мог заметить возрастное несоответствие, – либо визит с ребенком в паспортный стол для официальной фиксации ее появления на белый свет.

Там, как и в случае с педиатром, все прошло отлично – Галина с Бакенщиком приехали в поселок через два года после нежданного обретения дочери, девчонку обернули в одеяло, и та вполне сошла за годовалую.

А про странные вопросы Бакенщика никто и не вспомнил. (Хотя он потом еще раз наводил справки про утерянных детей, для очистки совести. И даже не боялся читать ответ, уже точно зная, что этот ребенок – только его и Галины.)

– Ладно, девушки, – неожиданно решился Бакенщик. – От мира не спрячешься. И Валентин не чужой.

– Можно говорить все, что хочу? – очень по-взрослому спросила девчонка.

– Можно, – подтвердил отец.

А мать лишь поджала губы – похоже, ей бояться теперь всю оставшуюся жизнь, уж слишком тяжело далась ей эта замечательная девчурка.

– Ну и слава богу, – разрядил ситуацию гость. – Говори все, что сочтешь нужным. А то твои родители – как секретные сотрудники: даже то, что ты девчонка, и того не сказали. Ты хоть знаешь, что за игрушку я тебе привез?

Валентин протянул девочке автомат. Вряд ли она с ним станет играть в войнушку, но эта штука умела издавать шумы, а при нажатии на курок на срезе ствола появлялась еще и «цветомузыка». Вполне могло развлечь малышку, всю свою жизнь проведшую в тайге.

– Знаю, – сказала кроха. – Автомат Калашникова. Похож на «АК» под старый патрон.

– Какой патрон? – машинально переспросил очумевший питерец.

– 7,62 миллиметра, – уточнила девочка. – Большой. В модели «АКС-74У» – уже 5,45.

Валентин Сергеевич с мольбой посмотрел на друга. Это ведь шутка? Домашняя, так сказать, заготовка?

Друг даже не улыбнулся. Ты, мол, хотел узнать семейные тайны, так чего нервничаешь?

– Детка, ты любишь оружие? – снова обратился он к девчонке.

– Нет, – решительно качнула она головой, аж банты воздух рассекли. – Оружие не люблю. Я мороженое люблю.

– А откуда ж про «АКМ» узнала?

– По телику дядя говорил.

– Когда?

– Не знаю. Я еще маленькая была.

На этом она сочла себя выполнившей все церемониальные обязанности и снова с топотом поскакала на своем коне из комнаты.

– Вот так, Валентин Сергеевич, мы и живем, – улыбнулся Бакенщик.

– Она только про оружие знает? – с надеждой спросил питерец.

– Да ладно тебе, – отмахнулся Иван Григорьевич. – А то ты не понял! Она про все знает. Все, что услышит. Все, что прочтет.

– Прочтет? – не понял Валентин.

– Она все книжки дома перечитала, даже энциклопедию, – махнул рукой вокруг себя Бакенщик. Большую часть стен занимали самодельные дощатые (и никогда не пустовавшие) книжные полки. – Из-за компьютера не вылазит. Я не успеваю ей диски покупать.