Он услышал, как Мэрайя поднялась с постели, слышал шуршание простыней. Она пришла и встала позади него. Освещенные лунным светом тонкие простыни окутали ее с головы до ног, светлые волосы разметались по плечам. Мэрайя молчала, она просто встала перед ним и положила руки ему на грудь. Зайяд вздохнул, а ее пальцы продолжили путь вниз до живота и устремились туда, где темные волосы образовывали треугольник.

Он возбудился еще до того, как она дотронулась до него. Глядя ему в глаза, она ласкала его, заставляя стонать от удовольствия, а когда он уже был готов взять ее, Мэрайя медленно опустилась на колени, и Зайяд напрягся, ему пришлось схватиться за дверь.

Мэрайя начала ласкать его языком.

Он едва сдерживал крик. Он так сильно хотел ее!

Она медленно продолжала ласкать его языком и руками, и, когда Зайяд уже был готов взорваться, он прошептал:

— Мэрайя… — И поднял ее с колен. — Вместе мы доставим друг другу немало удовольствий, не так ли? — спросил он хриплым голосом.

Губы Мэрайи были влажными, а глаза светились желанием, она снова повлекла его в постель. Зайяд улыбнулся, он понимал, что она отбросила все страхи и хочет получить то, чего у нее не было уже несколько лет.

— У нас есть фотографии, сэр.

Сидя на балконе за маленьким стеклянным столиком, Зайяд сделал глоток апельсинового сока и приложил телефон к другому уху.

— А они стоящие?

— О да, сэр.

Взглянув на дверь, Зайяд улыбнулся. Когда Мэрайя вернется, она очень обрадуется. Он настоял на том, чтобы она сделала в салоне маникюр и педикюр, прежде чем они отправятся обратно домой. Мэрайя не хотела идти, она предпочла бы остаться с ним и снова заниматься любовью. Зайяд же стремился баловать ее не только в сексе. Он хотел сегодня же полететь с ней в Лос-Анджелес и отвезти ее на Беверли-Хиллс, где были самые лучшие магазины, чтобы она могла выбрать там все что душе угодно — одежду, шубу, бриллианты.

Многие женщины, включая мать Редета, были бы довольны таким предложением, но что-то подсказывало ему, что Мэрайя предпочла бы всему этому весь день провести в постели с ним, обнимая его, целуя…

От этой мысли у Зайяда сдавило грудь. Он начинал раскаиваться. Он понимал, что должен сказать Мэрайе правду, и как можно скорее.

— Я бы хотел увидеть одну фотографию, — сказал он Фандалу.

— Я могу принести их вам, сэр. Как вы знаете, мы находимся от вас всего на два этажа ниже.

— Нет. Пошли мне ее по факсу. Самую лучшую.

— Конечно, сэр.

Зайяд дал своему помощнику номер факса в номере, а потом повесил трубку. Он вошел внутрь комнаты и стал ждать у телефона. Через минуту по факсу пришла фотография. Через мгновенье Зайяд уже держал ее в руках и внимательно рассматривал.

Он улыбнулся. Его помощник все сделал очень хорошо — он разместил четыре фотографии на одном листе. На двух верхних — мужчина и женщина целовались на выходе из гостиницы, а на одной из нижних, которая выглядела довольно пикантно, они занимались любовью в номере гостиницы, а на последней фотографии эта же пара обедала в ресторане, сидя очень близко друг к другу Зайяд не хотел знать, как его фотограф получил эти снимки, его это совершенно не волновало.

Внезапно открылась дверь, и Мэрайя вошла в комнату.

— Мастер по маникюру плохо говорит по-английски, и ему было нужно уходить… — Мэрайя замолчала, глядя на лист бумаги в руках Зайяда. — Что это? Это связано с твоей работой?

Он покачал головой, протягивая ей факс.

— Я сказал, что помогу тебе. У меня есть человек, который наблюдает за бывшим мужем твоей клиентки двадцать четыре часа в сутки. Здесь фотографии его и его любовницы.

Нахмурив брови, Мэрайя внимательно рассматривала факс. Она внимательно изучила каждое фрагмент, а потом подняла взгляд на Зайяда:

— Это очень хорошие снимки, и замечательно, что ты ввязался во все эти неприятности, чтобы помочь мне. Спасибо тебе.

— Но?

Она вздохнула, положив факс на стол.

— Боюсь, что они не помогут мне в моем деле.

— Но почему?

Мэрайя грустно улыбнулась ему:

— На этих снимках видно, что он встречается с кем-то сейчас, а не до развода. Конечно, они помогут нам доказать, что он лгал, что ни с кем не встречается сейчас, но нам нужны доказательства его измены до развода, тогда правосудие будет на нашей стороне и мы докажем, что он обманывал свою жену.

— Понятно.

Зайяд явно был расстроен, и при виде этого Мэрайя ощутила трепетное чувство благодарности к нему, ведь ни один мужчина в ее жизни так не волновался о ней и ее делах. Зайяд Фандал был не только прекрасным любовником, он был настоящим другом.

Мэрайя подошла к нему и обняла его:

— Ты просто замечательный. Спасибо тебе за все.

— Я не нашел ответы на твои вопросы.

— Ты сделал все, что мог.

— Нет, но я сделаю.

— Я сама с этим справлюсь.

— С моей помощью.

Она посмотрела на Зайяда и просто растаяла от его страстного взгляда.

— Ты и так уже достаточно сделал…

— Я найду доказательства, Мэрайя.

— Почему это так важно для тебя?

— Потому что это важно для тебя.

Сердце ее сжалось, и Мэрайя припала к его груди. Он был таким сильным, она слышала ровные удары его сердца. Он заставил ее почувствовать себя женщиной, желанной и красивой, и она больше не могла отрицать — она была влюблена в него.

Может быть, испытывать такое чувство через столь короткий период времени глупо, но ей было все равно. Она снова чувствовала себя живой.

Внезапно ей в голову пришла безумная мысль, которая дала ей надежду. А что, если Зайяд тоже влюблен в нее или находится на пути к этому, тогда, может быть, он сможет остаться с ней?

— Есть и другая причина, из-за которой я помогаю тебе.

Мэрайя почувствовала холодок внизу живота. Неужели он расскажет ей о своих чувствах? О том, чего он хочет?

— Я делаю это и ради Редета.

— Твоего сына?

Ну конечно, он не может остаться, потому что дома его ждет сын, которого он любит больше всего на свете. И если Зайяд решит оставить своего сына ради нее, то он будет не лучше всех этих негодяев, против которых она выступала в суде.

Ирония судьбы.

Когда Мэрайя поняла, что он не сможет быть с ней, сердце словно оборвалось. Ее жизнь — здесь, а его — в Эманде.

Зайяд нежно погладил ее по волосам:

— Этот мужчина, который лгал и обманывал женщину, связанную с ним узами брака, недостоин своих детей.