её уволят, а если будет работать хорошо, на её место поставят своего человечка (брата, сына, племянника и т. д.), а её всё равно уволят. Поэтому она не видит смысла вкладывать силы и время в заранее провальный проект. А другую знакомую поставили директором школы, причём школу дали очень слабую (там какая-то ступенчатая система образования в городе была), в ту школу, в основном, всяких второгодников и детей из неблагополучных семей собирали. И эта знакомая сделала там кадетские классы, выстроила уникальную систему воспитания, собрала своих хулиганов и создала из них лучшие команды в городе по разным видам спорта. И вот когда у неё пошли шикарные результаты, о ней и о её школе заговорили даже в Москве, казалось, живи и радуйся, её моментально перевели в какую-то захудалую гимназию на окраине города, а в эту школу-конфетку поставили двадцатипятилетнего зятя городской шишки. И этот золотой мальчик благополучно развалил всё то, что она создавала не один год. Так более того, когда он полностью развалил все, в своих неудачах обвинили кого бы вы думали? Правильно — эту женщину.

В общем, я себя так накрутили, что готова была взорваться от любого косого взгляда. Но, к счастью, на пути мне не повстречался никто.

Я сидела в кабинете за своим столом, и зло барабанила по клавишам машинки, как в дверь поскреблись.

— Да, заходите! — крикнула я.

В кабинет заглянула Репетун:

— Можно? Я на секундочку буквально.

— Заходи, — повторила я.

— Я это… хотела сказать, — смутилась Репетун и понизила голос, — в общем, я не знаю, важно ли это, но ты, наверное, должна знать…

— Говори, — устало сказала я, уже не ожидая от судьбы ничего хорошего.

— К Лактюшкиной приходила Герих и они шушукались, но я услышала, что про тебя говорили…

— И что говорили?

— Герих сказала о тебе так: «эта дура Горшкова сама вырыла себе яму и очень скоро она отсюда вылетит с громким треском».

Я поблагодарила Репетун и задумалась. Что ж, мои враги активизировались. В принципе, этого и следовало ожидать. Но вот что же они имели в виду? Я где-то допустила ошибку и меня подловили? Или они опять что-то подделали от моего имени?

Что же делать? Как узнать?

И тут одна неплохая идея пришла мне в голову.

Я быстро встала и пошла в кабинет к Эдичке Иванову.

После того, последнего памятного конфликта, мы с ним как-то почти и не пересекались, старательно избегая друг друга.

Товарищ Иванов сидел, развалившись в мягком кресле, и смотрел по телевизору какую-то весёлую музыкальную передачу (хм, у него в кабинете и телевизор появился!).

— Здравствуйте, товарищ Иванов, — громко сказала я, и Эдичка чуть не подпрыгнул. — Развлекаетесь? Не помешаю?

— Ну что вы, Лидия Степановна, такое подумали! — напустил на себя возмущённый вид Эдичка и при этом торопливо выдернул шнур из розетки.

Музыка смолкла и Эдичка добавил:

— Это мне для работы нужно, для пропаганды…

Я не стала комментировать и придираться, потому что мне нужен был результат. Потом отыграюсь. Позже.

— Я вот что хотела уточнить…

— Я весь во внимании… Лида.

— Ты помнишь, как приглашал меня в ресторан?

— Д-да…

— Приглашение ещё в силе?

Глава 14

— Ч-что? — опешил товарищ Иванов и вытаращился на меня с крайне озадаченным видом.

— А то ты не расслышал? Повторить?

— Нет, то есть да… В смысле всё я расслышал, — чуть вильнул взглядом Эдичка, — я просто не ожидал, что ты…

— То есть, приглашая женщину в ресторан, ты заранее не ожидаешь, что она может вдруг согласится? — хихикнула я, и Эдичка густо-густо покраснел.

— Да нет же, — начал выкручиваться он, — просто ты же сперва не захотела, вот я и…

— Ну и что? — мило улыбаясь, заявила я с видом «блондинки». — Тогда — не хотела, а вот сейчас вот хочу в ресторан.

— Ну, пошли, к-конечно, — выдавил улыбку из себя Эдичка.

Видно было, что ему, как говорится «и хочется, и колется». Но это уже не мои проблемы. Мне-то нужно решать свои задачи. Поэтому я изобразила довольный вид:

— Вот и отлично! Закажи столик в «Нивушке», после работы я могу туда прямо сразу заскочить. Там и встретимся.

Что там лепетал вслед товарищ Иванов, уже значения не имело, главное, чтобы удалось его подпоить и разговорить. А то у меня не хватает нужной информации, и прямо очень.

Следующим пунктом моего спонтанного плана стоял визит к Герих. Я решила вкинуть ей капитальную «дезу». Но, к сожалению, моим планам помешали — пришла Алевтина Никитична. Еще недавно я всё никак не могла вырваться к ней (дела постоянно мешали), чтобы нажаловаться на Ивана Аркадьевича, который повысил меня в замы, сам, гад такой, усвистал учиться в Москву, а разгребаться с Альбертиком и прочими врагами предстояло теперь мне. А вот сейчас она пришла сама. Ко мне. В кабинет. Но я не просто не обрадовалась, меня это выбесило: дверь моего кабинета без стука распахнулась и двое плечистых рабочих, тихо матерясь, начали заносить огромный письменный стол.

— Левее, Колян!

— Да ты на себя потяни!

— Товарищи! — возмутилась я, — это что здесь происходит?

— Стол принесли, — буркнул заросший щетиной мужик, который заносил стол, осторожно двигаясь спиной вперёд.

— Вижу, что стол. Но у меня есть стол, — я бросила недовольный взгляд на старый кондовый стол, который достался мне в наследство от Ивана Аркадьевича вместе со всем остальным барахлом в этом кабинете. — И он меня вполне устраивает. Зачем мне ещё один стол?

— Это новому сотруднику, твоему заместителю, — пояснила Алевтина Никитична, которая вошла вслед за рабочими.

— А я причём?

— Альберт сказал сюда нести.

— А со мной согласовать?

— Лида! — засопела носом, словно ёж, Алевтина Никитична, — это разве я должна между вами бегать и выяснять, кто на что согласен? Мне сказали — я выполнила. Иди сама разбирайся.

Я вздохнула, тут она права. Зря я на неё напала.

— Поставьте его здесь, — распорядилась Алевтина Никитична, — а Лидин стол мы подвинем вон туда.

— Ну уж нет! — психанула я, — стол вам велели принести — вы принесли. Молодцы. Вот и ставьте его подальше в угол. А мой стол двигать я не позволю!

— Но в углу темно ему будет.

— А вот это уж пусть вас не волнует, Алевтина Никитична. Альберт Давидович решил, что этот человек должен сидеть в моём кабинете, а о том, как ему здесь будет — темно или светло, он не подумал. А почему я должна об этом беспокоиться?

— Какая же ты противная всё-таки, Лида, — покачала головой Алевтина Никитична и вышла из кабинета, хлопнув дверью.

Понятно, что разговора у нас и не получилось бы.

Ну и чёрт с ним. Обойдусь.

Зато я сделала звонок «опиюсу». Положив трубку на рычаг, я откинулась на спинку кресла я хмуро сказала «Уф!».

В общем, в ресторан «Нивушка» я приехала в самом что ни на есть мрачном расположении духа. Эдичка уже ждал за столиком у бокового выхода, по всей видимости на кухню.

— Привет, — натянула улыбку на лицо я и уселась напротив.

Из кухни отчётливо тянуло жареным луком, слышался звон посуды и голоса работников. Я поёжилась и окинула взглядом небольшой зал, битком набитый народом. Все столики были заняты.

— Что будешь? — немного нервно протянул мне меню товарищ Иванов. Комплементов он мне, кстати, тоже не сделал.

— Жасминовых устриц в крыжовнике, морского ежа под укропно-огуречным соусом и свиную ногу с черной смородиной, — машинально ответила я и Эдичка расхохотался, словно я удачно пошутила.

Зато витавшее над столом напряжение спало, и он явно расслабился.

Я раскрыла меню и, незаметно поморщившись, скользнула глазами по небрежно отпечатанным на машинке строчкам: «осетрина г. к. с помидором» была жирно зачёркнута и сверху, и от руки, круглыми буквами пятиклассница-отличницы вписано: «салат карт. с белк. паст. океан».

«Салат карт.» я не хотела, а таинственный «салат рыбный деликатесный» оптимизма с таким названием почему-то не внушал. Наконец, мы выбрали. Взяли «солянку на сковороде из палтуса», «салат из свежих помидоров» и «севрюгу-фри». Я заказала бокал «вина Янтарь» (других вариантов в меню не было), а Эдичка взял себе «водку Экстра», сразу графинчик.

Вот и чудненько.

Пока несли заказ, товарищ Иванов начал развлекать меня, рассказывая бородатые несмешные анекдоты (почему-то многие мужчины убеждены, что женщинам это нравится). Так как портить настроение Эдичке я не планировала, нужно же было у него всё выяснить, поэтому я вежливо посмеивалась в нужных местах, хотя внутренне кипела от негодования.

Наконец, принесли помидоры (порезанные на тоненькие лепесточки с зубчиками и закрученные в пучки в виде хризантем, на которые даже смотреть без слёз нельзя было), сырно-мясную нарезку и спиртные напитки, и мои