— Как это — ничего не помнит? — вскрикнула какая-то женщина с задних рядов. — Ай, беда какая!

— Гордятся ли вами родители? — спросила старуха-тарань, которую я тоже помнил с прошлой встречи. Бабушка, видимо, уже забыла, что я детдомовский. Ей что-то сказали, и она всплеснула руками: — Что? Сирота? Какая трагедия!

— Кем вы мечтаете работать? Не знаете? А не хотите в правоохранительные органы?

Вопросы сыпались тем больше, чем больше я отвечал, а я вошел во вкус и стал говорить все более уверенно. Местные журналисты, видимо, не сталкивались с подобной раскованностью и совсем забыли про сопевшего рядом генерала:

— Есть ли у тебя, Саша, любимая?

— Что ты думаешь о миграционном кризисе во Франции?

— Поддерживаешь ли угнетаемый народ Зимбабве?

Мое слишком частое «не знаю» их не останавливало.

Генерал Вавилов от этого малость подохренел и начальственным рыком прекратил бардак, ударом кулака о стол закончив пресс-конференцию.

Закончилось все в три часа дня. Генерал укатил на скромном черном «жуке» со значком «волги», журналисты попробовали этим воспользоваться и снова налетели с вопросами, но отстали, когда майор Джабарова показала, что умеет сердиться не слабее генерала Вавилова.

Интересно, приехал ли кто-нибудь из Москвы? Вряд ли. Не успели бы за сутки, этим нужно долго раскачиваться.

Я понимал, что это минутная слава: перед Новым годом людям нужен подвиг и нечто положительное, а потом меня забудут, но все равно душа переполнялась радостью. Усевшись в машину Ирины Тимуровны, я занялся подарком.

Ну что про него можно сказать… Телефон, конечно, не самый изящный. Такой хорошо использовать как пресс-папье. При должной сноровке можно, наверное, и голову им пробить. Словом, тяжелый агрегат в то ли титановом, то ли алюминиевом корпусе. С тачскрином, но с отдельной выдвижной панелью, где расположились дублирующие кнопки. Ага, логично — в наши морозы тачскрин подведет, а кнопочки — нет.

Я нашел кнопку «пуск» и приятно удивился: включился телефон моментально. Следом он сам подрубился к Комсети, и сразу после этого мой «Енисей» показал очень крутой демонстрационный ролик, из которого я узнал о навороченных функциях аппарата. Честно, некоторых я не видел даже в моем мире, и мне не терпелось начать пользоваться телефоном. Оставалось всего ничего — пройти короткую, как пообещала майор Джабарова, регистрацию.

Процедура регистрации, правда, затянулась, а потом и вовсе я обломался. Сначала пришлось вводить все паспортные данные, а после выяснилось, что у меня нет прописки, а без нее я не могу использовать средство связи. И никаких объяснений почему!

Мысленно ругнувшись, я обратился к Ирине Тимуровне:

— А сколько может стоить такой телефон? Дорогой, наверное, товарищ майор? Экспериментальная модель все-таки.

— Таких еще нет в продаже, а когда появится, будет стоит тысяч пять, — ответила она. — А если пойдешь к фарцовщикам, можно сбагрить втрое дороже. Они такой эксклюзив с руками оторвут!

Понять бы еще, какой тут курс, это много или мало, хватит ли на кроссовки, трусы и носки? По идее, должно.

Заметив мою растерянность, майорша сказала:

— У меня зарплата чуть больше пяти тысяч. Так что не сомневайся, подарок хороший, дорогой. Хочешь, куплю за пять?

Что-то в ее голосе прозвучало такое, что заставило устыдиться вопроса. Это все равно что боевого товарища продать. Предать благосклонность Фортуны, что ли. Пусть останется символом второго шанса и удачи, а я пронесу его через всю жизнь. Даже когда поломается, не выброшу.

— У меня самого необходимого нет, — признался я. — Даже еды купить не на что. Но выкручусь. А телефон не продам!

Майорша посмотрела с уважением, кивнула:

— Понимаю, одобряю. С жильем вопрос я тебе помогла решить, по крайней мере на время, а вот со всем остальным справишься сам, Саша. Парень ты рукастый, так что не пропадешь. И вот еще что. На улице Ленина, в доме тридцать два, есть социальная столовая. Она бесплатная, специально для людей, попавших в трудную жизненную ситуацию. А у тебя как раз такая.

— Есть и такие люди? — удивился я и уточнил: — Я имею в виду, в нашей стране. Понятно, что на загнивающем Западе…

— Саш… — устало вздохнула Джабарова. — Не ерничай, ну? Ты же умный парень, должен понимать, что люди есть люди. Партия, конечно, пытается, ковать из наших людей гвозди, но давай начистоту: слаб человек. Есть лентяи и тунеядцы, есть такие, кто не хочет перековываться, кто не желает работать, а желает сидеть на шее у государства. Еще есть бывшие фарцовщики. Бывает, они банкротятся, а на хорошую работу их никто не возьмет. Так что же, голодать советскому гражданину? Даже в капиталистических странах научились обеспечивать неимущих самым хотя бы минимально необходимым, а мы что? У нас и пункты временного размещения есть для таких граждан.

Действительно, не голодать же… Вот только не удивлюсь, если каждого посетителя в таких местах берут на карандаш. Чтобы не вошло в привычку.

— И что, туда можно просто прийти и поесть?

— Понятное дело, рябчиков с ананасами и гуся запеченного в яблоках тебе не подадут. Еда там простая, зато сытная. Если захочешь, предложи помощь, сотрудники не откажутся. — Она припарковалась возле наряженной сосны, кивнула вперед: — Еще метров пятьдесят, дальше хозмаг в пятиэтажке, столовая там же с торца. Возьми пакет, а то вдруг дождь пойдет, грамоту намочит.

Я взял пакет, упаковал в него грамоту. Ирина Тимуровна продолжила:

— Чтобы попасть в общежитие, нужно пройти полтора километра, пересечь дорогу. А дальше — на перекресток и по улице Дзержинского. Увидишь.

— Спасибо, — кивнул я и вышел из машины.

В столовую не спешил. Наверняка там откинувшиеся уголовники, алкаши и прочая братия. А тут я такой: здрасьте, а покушать есть чего? Мы сами не местные, подайте Христа ради…

Нет уж, лучше голодным ходить.

Живот со мной не согласился, в сговоре с молодым и еще растущим организмом обиженно заурчал. Я проводил взглядом машинку майорши и остался один. Вот тебе мир — изучай. Крутись среди людей, впитывай информацию. Сместившись ближе к витрине и поглядывая на свое отражение, я побрел вперед, выхватывая взглядом и запоминая детали.

Пожилая дворничиха метет и без того чистый, а главное ровный асфальт. Мимо прошли две модницы в коротких шубках, беретах и на каблучках.

— Да не бери в голову, она же сожиха, — зычно начала утешать подругу девушка в белом берете.

— Да хоть кто, мне-то не легче.

Девчонки отдалились, и я не узнал, кого в этом мире называют сожихами. Мир настолько отдалился от привычного, что тут зародился свой сленг. Уверен, что здесь нет никаких привычных мне по началу нулевых «лол», «превед», «пацтолом» и совсем уж новояза вроде «кринж», «краш» и «чилить». Если еще и «вайбов» нет, выживать будет сложно. Как же я тут без позитивных вайбов выживу, а?