– Борис Сергеевич, вас тут один человек ищет.

– В детстве мы пели: «Кто ищет, тот всегда найдет!» Что за человек?

– Возраста моего, полагаю, из «шестерок», но под козырную масть красится. Небольшой срок отбыл, словечки знает.

– Такой даром не нужен! Скажи, не видел меня! Уехал.

– Так вроде он не сам по себе, а письмишко к вам имеет.

– Пусть зайдет, Сашке оставит.

– Я так и объявил. А он говорит, что велено из рук в руки. Я его к Бате направил, может, дело какое, поинтересуетесь?

– Нет у меня к блатным интересу, они люди на воле временно, как бы на поруки отпущены. Ну, ребятки, за кормежку спасибо. – Борис поднялся. – Ты, Сашок, готовься один жить, я думаю семьей обзавестись. И не надо тебе рядом со мной быть. Видеться, конечно, будем, «зелень» я тебе подброшу, но у тебя голова есть и работает. Ты мой брат, ты меня любишь, но ты обо мне ничего не знаешь.

– Я и не знаю, – тоскливо произнес Сашка и кивнул.

– И знать никогда не будешь. Нам с билетами «МММ» один раз в жизни подфартило, я кое-что в оборот пустил, нам до конца жизни хватит.

В дверь позвонили. Борис схватился за пустой карман, изобразил улыбку, пошел открывать. Он распахнул дверь, но на лестничной площадке никого не было, а с лестницы доносилась дробь каблуков убегающего человека. В дверной ручке торчал смятый конверт.

– Конспираторы херовы! – выругался Галей, забрал конверт, вернулся в квартиру. – Внизу ящик для писем имеется. – Он разорвал конверт, достал лист плотной белой бумаги.

Галей отметил, конверт дешевый, замусоленный, записка на дорогой бумаге с водяными знаками, текст написан не шариковой ручкой, а пером, почерк твердый, уверенный, заглавные буквы и красная строка выделены четко. Лишь отметив все это, Галей прошел в комнату, опустился в низкое кресло, прочитал:

"Привет, Борис!

Не могу дозвониться, потому пишу! Мы знакомы, но не встречались лет сто. Я учился с тобой в одной школе, в параллельном классе. Вы нас звали «букашками». В классе четвертом или пятом мы с тобой однажды «стыкались». Ты мне разбил нос, я тебе подбил глаз. У меня кликуха была – Ленчик, так как фамилия Леонтьев, звать Аким. Не помнишь, думаю, да это и не важно. Я о тебе, Борис, наслышан, полагаю, нам имеет смысл встретиться, тему для разговора найдем. Я живу в области, позвонить мне трудно, но если имеешь желание и время, заскочи на Речной вокзал в кабак, спроси Акима, нас сведут.

С дружеским приветом. Одноклассник".

Письмо Галею понравилось. Отличная бумага, почерк, простота содержания свидетельствовали, что писал человек уверенный, серьезный.

– Михаил! – позвал Галей. Когда Захарченко вышел из кухни, сказал: Подойди ближе. – И усадил на соседний стул.

Михаил понял. Борис не хочет, чтобы Сашка слышал их разговор.

– Письмецо получил, – кивнул Галей на лист, который держал в руке. Парень пишет, что учились в школе, да не помню я. Ты в кабаке на Речном бываешь?

– Редко, но ребят местных знаю, не всех, конечно, – ответил Мишка.

– Аким Леонтьев, Ленчик – слыхал?

– Слыхал... – Михаил потупился. – Он из солнцевских, в «Речнике» у него то ли невеста, то ли жена.

– Ну?

– Борис Сергеевич, тот человек, если мы об одном говорим, очень серьезный. Я его и не видел ни разу, знаю, что есть такой, не из молодых отморозков, вашего возраста.

– Еще чего говорят? Ну, Михаил, телись, что, из тебя каждое слово силком вытягивать?

– Чего говорят? За разговор денег не берут. Слышал, что два парня с месяц назад в «Речнике» поддали, под сильно «крутых» красились, трепались, что Ленчик им долю должен и не отдает. Тем парням и до тачки дойти не дали, раскрошили из «Калашникова». А может, все вранье? Кто знает?

– Ну, ладно, разговор забудь. – Борис поднялся, обнял брата, сказал, что будет звонить, и ушел.

* * *

Гуров с утра встречался с нужными людьми; разговоры вышли пустыми; сыщик появился в кабинете лишь к двенадцати дня, злой и сосредоточенный. Он от одной встречи ожидал результат, сейчас не мог решить, то ли агент устал и хочет устраниться, то ли сам увяз в каком-то деле и на встрече не врал. И то, и другое было, мягко выражаясь, не здорово.

Крячко, сидевший за своим столом, бездумно смотрел газету; когда Гуров вошел, Станислав вскочил.

– Вольно! – Гуров махнул рукой, снял сырой плащ, повесил на приоткрытую дверцу шкафа. – У меня день не заладился, так что береги начальника, не трепись, докладывай только о приятном.

– Новостей навалом и все розовые.

– Ну-ну. – Гуров закурил, к столу не сел, хотя увидел, что на нем лежит записка.

– Гойда с Барчуком и евойным адвокатом выехали в имение.

– Молодец, Станислав, – похвалил Гуров, словно выезд следователя прокуратуры с вице-премьером на место преступления – заслуга полковника Крячко.

– Всегда рад... – Крячко чуть было не понесло, но он сдержался, продолжал деловито: – Из болота криминальных авторитетов по вашему указанию выловлено два достойнейших. Их данные на вашем столе. Оба разрабатываются МУРом. Вы будете смеяться, господин полковник, но одного из них работают на предмет вербовки. Кого в МУР набрали? Они, по-моему, умом двинулись.

Крячко добился своего, Гуров провел ладонями по лицу, улыбнулся.

– Станислав, мы с тобой ушли, два ума убыло, понятно, что остальные двинулись.

– Вам смешно, а мне за державу обидно.

– А что авторитета на вербовку готовят – тебе компьютер подсказал?

– До этого пока не дошли, у меня свои источники.

– Так ты, старый волк, предупреди молодых.

– Я начальнику отдела позвонил, ни одной, кроме своей, фамилии не назвал, предложил заглянуть, мол, хочу от ошибки уберечь. Так этот майор, сопляк, говорил почтительно, но так, словно я не старый сыщик, а комсомольский вожак, либо депутат Думы, который его, битого опера, собирается розыскному делу учить.

– Вроде не старый, а уже обидчивый. Они там, на земле, совсем измордовались. А ты любил звонки из министерства?

– Начальство всегда право. – Крячко тяжело вздохнул. – Тебе звонила мадам с телевидения. Как я понял, та, что посещала намедни, велела кланяться, обещала позвонить. И вот сей момент звонил парень, себя не назвал, мне кажется, что это Мишка Захарчен-ко. Голос у него больно тухлый, может больше не позвонить. А у него наверняка что-то есть по Галею. А теперь, Лев Иванович, скажи, зачем тебе данные на кровяных авторитетов понадобились? Он указал на папочку, лежавшую на столе Гурова.

– Все тебе расскажи, да объясни. – Гуров сел за свой стол, открыл папку, начал изучать. – Так, привлекался за убийство, не доказано... Еще убийство... Освобожден... Работает, женат, взрослый сын... Отец... Дядя... Прекрасно, наличие родственников очень важно, пожалуй, главное. А второй? Мухтар Азимов? Этого я знаю. Узбек. Наркотики. Золото. Разве он в Москве?