Капплер был полицейским атташе при немецком посольстве. Этот голубоглазый тридцатишестилетний офицер, чье лицо сохранило следы от полученных во времена бурной студенческой молодости шрамов, в свое время прошел интенсивную шпионскую подготовку. Более того, главная его задача в Риме заключалась в слежке за итальянской полицией. Его более невинные интересы якобы включали в себя розы, собак и этрусские вазы. Причем последние он активно коллекционировал. Кроме того, по его собственным словам, он якобы обожал Рим, куда приехал в 1939 году. Как заметил Скорцени, который обычно старался принизить роль других в операции «Дуб», Капплер «командовал организацией, которая, похоже, могла оказать нам немало услуг».

Долльман был не так прост. Этот сорокадвухлетний офицер Общих СС (Allgemeine SS) жил в итальянской столице уже давно и исполнял роль личного шпиона Гиммлера в высшем свете столицы. Прекрасно владея итальянским языком, этот красавец блондин нередко выполнял обязанности переводчика для высших чинов стран «оси» и присутствовал на многих важных встречах между Гитлером и дуче. Кроме того, считалось, что он конфидент Евы Браун. Что отличало Долльмана от большинства его собратьев по СС — по крайней мере внешне, — это безукоризненные манеры, начитанность, умение ценить произведения искусства и культуры, как итальянской, так и общемировой. В целом его жизнь в Риме была полна приятных вещей, с легким привкусом интриги, чему в немалой степени содействовали тщательно культивируемые им знакомства с политическими и аристократическими кругами Вечного города.

* * *

Первая встреча Скорцени с Капплером и Долльманом состоялась во Фраскати вечером 27 июля 1943 года (то есть тем же вечером, когда Кессельринг отчитал Скорцени). «Кессельринг обосновался во Фраскати, этом излюбленном гнездышке римских князей и кардиналов, — вспоминал Долльман. — Насколько я помню, 27 июля я получил приглашение на обед. Не успел я туда прибыть, как генерал-фельдмаршал Кессельринг с серьезным выражением лица, ему совсем не свойственным, представил меня высоченному мужчине в подбитой мехом летчицкой куртке, которая совершенно не вязалась с теплым летним вечером. Этот гигант, чье лицо пересекал шрам, протянул мне свою гигантскую руку».

В какой-то момент вечера Скорцени заперся с Долльманом и Капплером в комнате и посвятил их в честолюбивые планы, родившиеся в недрах «Волчьего логова». «После пары вводных слов, — вспоминал Долльман, — Скорцени с серьезным видом предупредил меня и Капплера, чьи собственные шрамы завзятого дуэлянта покраснели от предвкушения, что мы не должны никому говорить то, что он нам сейчас расскажет, включая самого Макензена и сотрудников посольства… Вскоре мы услышали из уст Скорцени, что он явился в Италию, чтобы найти и освободить дуче».

Скорцени также поведал им про «блиц» против Рима (по крайней мере этой операции еще никто не отменял). Гитлер настроен решительно, пояснил он. Фюрер намерен арестовать короля, Бадольо и ряд высших офицеров итальянской армии, а также так называемых предателей из числа высокопоставленных членов фашистской партии, которые вынесли Муссолини на Большом фашистском совете вотум недоверия. Всего в ходе нескольких неожиданных рейдов предполагалось арестовать около пятидесяти человек, перевезти их на ближайший аэродром и переправить в Германию, где окончательно решится их судьба. (Согласно нескольким отчетам, коммандос Скорцени большую часть недели провели в поездках по окрестностям Рим, знакомясь с расположением города и осматривая различные здания и министерства, которые должны быть стать целями операции «Штудент».)

Капплер и Долльман вряд ли пришли в ужас от подобных признаний. Потому что всего днем ранее, 26 июля, истеричный министр иностранных дел Риббентроп направил в немецкое посольство в Риме требование арестовать всех тех, к кому вели нити государственного переворота. Капплер, чей отдел состоял из трех служащих и нескольких секретарш, якобы отреагировал на требование Риббентропа недовольной гримасой.

И хотя они предпочитали помалкивать об этом в присутствии Скорцени, поскольку тот был агентом и эмиссаром Гитлера, оба эсэсовца были отнюдь не в восторге от планов фюрера. И даже тот факт, что Капплер и Долльман друг друга недолюбливали, не мешал им быть солидарными в том, что касалось сумасшедшей идеи вернуть к власти дуче и реанимировать фашистский режим. В глазах Долльмана Муссолини был «политическим трупом».

Кто же касается Капплера, тот был убежден, что фашизм себя изжил и его невозможно снова навязать итальянцам. Последних он «сравнивал с ребенком, которому было муторно после того, как он отведал невкусного супа, — вспоминал советник посольства Фридрих фон Плеве, — и его ничем не заставить отведать еще хотя бы одну ложку». Но после нескольких тщетных попыток разубедить начальство — Капплер, например, даже летал к Гиммлеру, чтобы лично высказать свои возражения, — Капплер и Долльман были вынуждены подчиниться приказам сверху и по мере возможности оказывали помощь гиганту австрийцу.

Долльман вскоре вновь встретился со Скорцени в кабинете у Капплера, который Скорцени фактически прибрал к рукам. «В очередной раз, — писал позднее Долльман, — я бы совершил героический поступок, если бы открытым текстом сказал этому человеку, что я думаю о его планах насчет Рима. Разумеется, я воздержался. Я даже показал ему на карте города, где находятся различные министерства и королевские дворцы, и даже с видом, будто открываю ему страшную тайну, показал, где находится плохо охраняемый вход во дворец у подножия Квиринала». Согласно одному из сотрудников немецкого посольства, именно Долльман и Макензен под давлением Гитлера составили список потенциальных жертв похищения.

Капплер был не в восторге от присутствия в Риме Скорцени — он воспринимал это как вторжение на свою территорию и сомневался в осуществимости его двойной миссии. Вместе с тем Капплер был добросовестным нацистом и привык исполнять приказы. Проницательный гестаповский сыщик, которому помогал его владевший итальянским языком заместитель, тридцатилетний Эрих Прибке, вошел в историю как одна из ключевых фигур операции по поиску дуче. Хотя Капплер и не имел в своем распоряжении многочисленных подчиненных, за годы жизни в Италии он обзавелся обширными связями и, в принципе, знал, кто из итальянцев отнесется к миссии Скорцени с сочувствием. Не исключено также, что он оплачивал услуги итальянских полицейских, помогавших ему в поиске. С самого начала расследования он активно пытался выйти на след пропавшего диктатора. По словам генерала Штудента, «на протяжении всей поисковой операции Капплер и его разведслужба оказывали нам самую что ни на есть лучшую помощь».

Вот такая пестрая компания занималась поисками Муссолини в Риме. Вне итальянской столицы Гитлер задействовал все имевшиеся у него ресурсы спецслужб и полиции Третьего рейха. В 1943 году объединенной разведслужбы еще не существовало. Сбором разведданных занимались, в основном, две организации-конкуренты: военная разведка, абвер, во главе с адмиралом Канарисом, и отдел внешней разведки РСХА. Между ними царила жесточайшая конкуренция, каждая добивалась благосклонности фюрера, который, в свою очередь, поощрял вражду своих спецслужб.

Поскольку жизнь дуче, по всей вероятности, висела на волоске, было решено не стесняться в выборе средств, даже тех, что попахивали мистикой. В своих отчаянных попытках добиться хоть каких-то результатов нацисты начали прибегать к помощи астрологов, ясновидящих и прочих лиц, якобы наделенных сверхъестественными способностями. «В Берлине… тем временем мобилизовали армию прорицателей и астрологов, — вспоминал Скорцени. — Если не ошибаюсь, идея обратиться к ним за помощью исходила от самого Гиммлера».