С Кассано, настоящим монстром из мультфильмов, не могли тягаться даже признанные злодеи с Уолл-стрит, чьи недостатки постоянно преувеличивались для соответствия совершаемым ими преступлениям. «Однажды он зашел в тренажерный зал и увидел, что кто-то оставил штангу на тренажере, – вспоминает седьмой, из Коннектикута. – И принялся обходить весь офис, присматриваясь к накачанным людям и пытаясь отыскать того, кто это сделал. И при этом орал во всю глотку: “Кто, черт возьми, оставил штангу на тренажере, мать его? Кто, черт возьми, оставил штангу на тренажере, мать его?”»

Как ни странно, но от Кассано в равной мере доставалось и тем трейдерам, которые приносили прибыль, и тем, которые ее не приносили. В бешенство его приводили не столько финансовые потери, сколько малейший намек на мятеж. Но что еще более странно, гнев этот никак не сказывался на кошельке его объекта: трейдеры могли беспрестанно получать от босса нагоняй, а в конце года удостоиться бонусов, распределяемых им же. Трейдеры AIG FP не могли отомстить Джо Кассано и уволиться из компании по одной простой причине: они слишком хорошо зарабатывали. Человек, ставивший преданность и покорность превыше всего, мог контролировать сотрудников только деньгами. Деньги исправно играли роль средства управления, но до определенного момента. Если вы собирались выступать контрагентом в сделках с Goldman Sachs, вам следовало точно знать, зачем они нужны этому банку. AIG FP могла привлекать к работе исключительно талантливых людей, ни в чем не уступающих коллегам из Goldman Sachs. Но на их пути был барьер в лице начальника, слабо разбиравшегося в нюансах собственного бизнеса, чьи суждения были затуманены его неуверенностью.

К концу 2005 года Кассано повысил Ала Фроста и принялся подыскивать человека на его прежнее место для налаживания контактов с отделами облигаций фирм с Уолл-стрит. Работа, в сущности, сводилась к тому, чтобы отвечать согласием на каждое предложение трейдеров с Уолл-стрит о страховании (другими словами, о покупке на миллиарды долларов) облигаций, обеспеченных потребительскими кредитами. По ряду причин Джин Парк оказался подходящим кандидатом, и это подтолкнуло его к более внимательному изучению кредитов, страхуемых AIG FP. Масштабы непонимания не могли не шокировать. Эти якобы диверсифицированные пулы потребительских кредитов в настоящее время практически полностью состояли из американских низкокачественных ипотечных кредитов. Парк провел частное расследование. Людям, принимавшим решение о продаже дефолтных свопов на потребительские кредиты, он задавал всего один вопрос: какой процент от этих кредитов составляли низкокачественные ипотеки? С аналогичным вопросом он обратился к Гэри Гортону, профессору Йельского университета, разработавшему модель, которой Кассано пользовался для расчета стоимости дефолтных свопов. По мнению Гортона, доля низкокачественных ипотечных кредитов не превышала 10 %. Специалист по анализу риска из Лондона оценивал ее в 20 %. «Никто не догадывается, что эта доля достигает 95 %, – сообщил один трейдер. – Уверен, и Кассано не в курсе». В ретроспективе в такое невежество трудно поверить, но тогда на их незнание полагалась вся финансовая система, которая за этот талант еще и приплачивала.

Когда Джо Кассано пригласил Джина Парка в Лондон на встречу, где его должны были «повысить» и поручить создание новых тикающих бомб, Парк уже знал, что не хочет участвовать в этом. Джин пригрозил увольнением, если его будут заставлять. Кассано, разумеется, пришел в ярость и назвал Парка лентяем, который выдумывает отговорки, лишь бы не заниматься сделками, требующими сложной бумажной работы. Но когда Кассано поставили перед фактом, – его компания фактически держала длинную позицию на $50 млрд в низкокачественных ипотечных облигациях класса «три В», выдаваемых за диверсифицированные пулы потребительских кредитов с рейтингом «три А», – тот сперва попытался придумать какое-нибудь разумное объяснение. Он явно считал, что деньги от продажи страховки от дефолта облигаций с высоким рейтингом доставались бесплатно. Для дефолта облигаций, утверждал он, цены на недвижимость в США должны упасть, а Джо Кассано не верил в одновременное падение цен в масштабе страны. В конце концов Moody’s и S&P присвоили облигациям рейтинг «три А»!

Тем не менее Кассано согласился встретиться со всеми крупными фирмами с Уолл-стрит и обсудить логику их сделок, чтобы понять, каким же образом сомнительные кредиты могли превратиться в облигации с рейтингом «три А». Вместе с Джином Парком и другими сотрудниками он договорился о встречах с трейдерами из Deutsche Bank, Goldman Sachs и прочих компаний. Трейдеры в один голос заявляли, что цены на дома не могут упасть одномоментно. «Все они твердили одно и то же, – вспоминает один из присутствовавших трейдеров. – Приводили в пример цены на недвижимость за последние 60 лет, ни разу не падавшие одновременно в масштабе всей стране». (Через два месяца после встречи с Goldman Sachs трейдер AIG FP случайно встретился с сотрудником Goldman, одним из участников беседы, который предупредил его: «Между нами, ты прав. Цены вот-вот рухнут».) Присутствовавшие трейдеры AIG FP были потрясены непродуманностью механизма предоставления низкокачественных ипотечных кредитов: ставка делалась просто на то, что цены на дома никогда не упадут. Как только Джо Кассано это понял, он изменил свое мнение, представив идею своей собственной. К началу 2006 года он открыто согласился с Джином Парком: AIG FP больше не следует страховать подобные сделки, хотя страховка на уже заключенные сделки будет по-прежнему действовать.

На тот момент данное решение не казалось особо значимым для AIG FP. Подразделение получало почти $2 млрд прибыли в год. На пике своего развития направление дефолтных свопов обеспечивало всего $180 млн от этой суммы. Кассано был недоволен Парком и не хотел так быстро сдаваться, главным образом потому, что Парк осмелился ему перечить.

От трейдера с Уолл-стрит, который попытался было убедить AIG FP отказаться от ставки на повышение рынка низкокачественных ипотечных облигаций, не ускользнуло то, что компания не изменила своего курса. Грег Липпманн считал, что компанию убедили его аргументы, до тех пор пока не убедился в обратном. Он так и не понял, почему AIG FP изменила свое решение, но никак себя не защитила. Она больше не продавала Уолл-стрит дефолтные свопы, но не предпринимала ничего, чтобы закрыть позиции в свопах на $50 млрд, что успела продать.

Липпманну казалось, что одного этого достаточно, чтобы обрушить рынок. Если AIG FP откажется играть на повышение, думал он, никто этого не сделает и рынку низкокачественных ипотечных кредитов придет конец. Но рынок – и в этом кроется величайшая загадка – даже не покачнулся. Фирмы с Уолл-стрит нашли новых покупателей низкокачественных CDO с рейтингом «три А» (новые возможности для размещения самых рискованных траншей низкокачественных ипотечных облигаций класса «три В»), хотя даже Грегу Липпманну было не совсем понятно, кто это мог быть.

Механизм выпуска низкокачественных ипотечных кредитов набирал обороты. Качество кредитов, выдаваемых реальным людям, становилось все ниже, но, как ни странно, стоимость их страховки (стоимость дефолтных свопов) падала. К апрелю 2006 года руководители Липпманна из Deutsche Bank потребовали объяснений по поводу его донкихотских маневров. Они хотели, чтобы он просто сидел в центре рынка и по примеру Goldman Sachs делал деньги, сводя покупателей и продавцов. Они заключили соглашение: Липпманн держит свои дорогостоящие короткие позиции если докажет, что на рынке есть инвесторы, готовые быстро купить их. Другими словами, ему необходимо активизировать рынок дефолтных свопов; если он хочет и дальше держать свою ставку, придется подыскать тех, кто захочет к нему присоединиться.