Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Московский летописный свод конца XV века сообщает, что «царевна же слышав, что князь великы и вся земля его в православнеи вере христианьскои, въсхоте за него». В реальности, однако, нам неизвестно, что именно Софья думала о своем предполагаемом замужестве. Летописец хотел лишь подчеркнуть, что намерение великого князя взять в жены Софью было встречено в Риме благожелательно.
По всей видимости, Иван Фрязин забыл в Риме о своем недавнем переходе в православную веру и беззастенчиво исполнил все нормы церемониала, принятые при папском дворе. В частности, он наверняка целовал папскую туфлю («а крещение наше потаил, и все творил тамо, яко же и они творять», — сообщит об этом летопись), что впоследствии обыкновенно отказывались делать представители русских правителей в XV–XVI веках. (По некоторым сведениям, это сделал только Дмитрий Герасимов в 1525 году.) Словом, в Риме в Иване Фрязине увидели не только помощника в деле антитурецкой борьбы, но и своего единоверца.
После общения с Иваном Фрязиным Павел II и Виссарион укрепились в решении выдать Софью за московского князя. Ивану III осталось лишь послать своих людей за невестой. В летописи сказано, что «папа же князя великого посла Ивана Фрязина много чтивъ и отпустил его к великому князю с тем, что дати за него царевну, но да пришлеть по неа бояръ своих». Для того чтобы никакие европейские междоусобицы или конфессиональные разногласия не могли помешать проезду представителей московского князя со столь важной миссией, папа разослал по всем подчиненным ему землям грамоты, в которых просил заботливо принимать проезжих русских гонцов: «А листы своя папа дал Ивану Фрязину таковы, что посломъ великого князя ходити доброволно два года по всем землям, который под его папежство присягають до Рима».
Иван Фрязин вернулся на Русь, видимо, в начале 1470 года. Из Рима он привез настоящую диковину — портрет Софьи Палеолог. Летопись сообщает об этом: «Фрязинъ же… прииде к великому князю, и речи вси папины сказа… а царевну на иконе написану принесе…» На Руси в ту пору не было традиции изображать живых людей, а потому русский книжник назвал портрет Софьи не «картиной», а «иконой»: в русском языке того времени просто не нашлось слова, точно обозначающего характер изображения. Так был сделан еще один шаг к историческому браку. Но дело шло медленно. Видимо, находясь под влиянием бояр и митрополита, Иван III не спешил отправлять послов за «римской» невестой.
Между тем в Вечном городе и кардинал Виссарион, и папа Павел II торопились с заключением брака. Так и не дождавшись московских «сватов», папа отправил на Русь летом 1471 года новое посольство. 10 сентября 1471 года в Москву вновь прибыл Антонио Джислярди (на Руси в ту пору 1 сентября начинался новый год, а потому в летописях это событие датировано 6980 годом от Сотворения мира). Он сообщил, что папа «до скончания века» дарует русским посланникам свободный проезд по всем землям, «которые земли под его папежство присягають», лишь бы только вешкой князь «по царевну бо Софью Аморейского царя по Фомину дщерь посылалъ». И снова Ивану III пришлось созывать совет. Снова были высказаны мнения о том, что великому князю не нужна невеста-«римлянка», однако Иван III уже принял решение — жениться именно на ней.
В Москве не любили спешить в серьезных делах. Иван III отправил в Рим «к папе и гардиналу Васариону» послов во главе с Иваном Фрязиным за Софьей только через несколько месяцев, 16 января 1472 года. В ходе подготовки посольства произошел конфуз. Русские знали, что 28 июня 1471 гола умер папа Павел II. Однако в имени нового папы они допустили ошибку, назвав его в краткой верительной грамоте Калистом. Уже в дороге послам стало известно настоящее имя нового папы — не Калист, а Сикст. Они вышли из положения с наивной простотой, исправив в грамоте имя папы: «а тот прежней папа Павелъ умре, а сказали, что инъ папа Калистъ именем. Вшедшим же в землю ту и слышаша папино имя Систюсь, а не Калистъ, и о том мысливше меж себя преписаша, имя того Калистово выгладивъ, Систюша написаша».
Можно предположить примерный маршрут движения московского посольства в Рим. Согласно летописным данным, «Иван III дал… Ивану Фрязину специального проводника пана Юргу с ним в провожатех, что знает путь тот идти на Новгород, и оттуду к Риму». Иван Фрязин «со товарищи» отправился по старинной торговой дороге через Новгород и Балтику до Любека, а затем по немецким землям на юг. Эта дорога в ту пору была не очень известна русским. Она начала активно использоваться только после покорения Новгорода, с рубежа 1470–1480-х годов. Именно поэтому русскому посольству и потребовался провожатый. Надо думать, что москвичам много пришлось претерпеть на этом пути. Помимо прочих опасностей, надо было не один день проходить через альпийские перевалы.
И все же этот северный путь был менее опасен, чем южный, которым несколько веков подряд пользовались итальянские купцы в своих сношениях с Русью. В XIII–XIV столетиях, в пору расцвета торговых факторий Генуи и Венеции в Северном Причерноморье, «фряжские» купцы традиционно ходили на Русь морским путем через Крым и Черное море. Этим маршрутом возвращались на родину и русские представители на Ферраро-Флорентийском соборе. Однако в начале 1470-х годов южная дорога стала весьма неприветливой: турки, захватившие Византию, стремились контролировать и Черное море. В 1475 году ими будет захвачена венецианская Каффа (современная Феодосия). К тому же Иван III имел весьма натянутые отношения с правителем Большой Орды ханом Ахматом.
Существовал и третий путь из Италии на Русь. Он проходил через Смоленск, Вильно, Варшаву, Познань. Этой дорогой ездил в Рим с первым посольством Иван Фрязин, о чем свидетельствует сохранившееся папское бреве польскому королю от 1470 года. Однако к 1472 году русско-литовские отношения осложнились, и этим путем русское посольство пользоваться также не могло.
В мае 1472 года московские послы прибыли в Вечный город. Какое впечатление произвел Рим на русских, приехавших за Софьей?
Рим тех лет уже существенно отличался от Рима 1430–1450-х годов. Запустение города, отмеченное участниками Флорентийского собора, чувствовалось в гораздо меньшей степени. Старания пап Николая V, Пия II и особенно Павла II по благоустройству города не пропали даром. Рим стал одним из важных центров ренессансной культуры. При папском дворе «московиты» погрузились в совершенно новую для них атмосферу. На Ватиканском холме и в Латеране не только возносили молитвы на латыни, но и широко обсуждали тексты древних философов, восхищались произведениями языческих мастеров, декламировали стихи античных поэтов… История и искусство предстали перед послами Ивана III на фоне пышной южной природы. Русским людям запала в душу «вечная зелень, венчающая холмы и руины Рима», которая «волнует и очаровывает сердца северных людей, точно слова античного мифа или явление древних божеств». Вернувшись на родину и рассказывая о своих римских впечатлениях, послы наверняка произносили слова, созвучные по настроению тем, что сказал много позже И. С. Аксаков: «Как разнообразны впечатления Рима!.. Какой воздух, какой свет и блеск в итальянском воздухе, что вы себе и представить не можете!»