class="p1">Спустя десять минут стало ясно, что они вышли на что-то большое и твердое: это была полуразрушенная комната, если не целый дом. Под первым напором лавины стена из грубого камня подалась, но не разрушилась, а съехала с фундамента и, потрескавшись, теперь стояла изломанной линией ненадежно соединенных друг с другом фрагментов. Балки перекрытия над ней не упали, а сложились, оставив под собой пустоту, в которой…

– О господи! – произнес Гарри. – Там кто-то живой.

Что-то едва заметно шевелилось во мраке. Белом мраке. Снег проник в комнату через окна и засыпал пол.

Слышался слабый крик, крик ребенка.

– Стой, идиот! – рявкнул Пит на Гарри, когда тот, отбросив лопату, изготовился, чтобы нырнуть под напряженно застывшие стропила. Пит схватил Гарри за руку.

– Там же ребенок! – проорал Гарри. – Убери руки, или я…

– Да посмотри ты сюда!

И Пит показал на огромный козырек снега, который, подобно волне, вздыбился над раздробленной стеной. Эта волна, которую они растревожили своими действиями, казалось, дрожала и готова была обрушиться вниз, туда, откуда доносился детский крик. Нет, не одного, а двоих детей – из снежно-каменной ловушки послышался плач второго малыша.

– Да, вижу, – овладев собой, сказал Гарри и, прищурившись, посмотрел в открывшийся темный проход. Видна была опрокинутая и безобразно перекошенная кровать, много снега.

– Да, могли запросто обрушить на себя этот козырек, – проговорил Гарри. – Фонарик есть?

– Отдал кому-то. Пойди возьми другой, – сказал Пит. – И позови народ на помощь.

Он еще раз взглянул на висящую гору снега. Вся громада, нависшая над детьми, казалось, держалась на одной балке перекрытия. Пит не рискнул бы даже дотронуться до нее – столь хрупкой она представлялась. Спичка, которая держала на себе бог знает сколько тонн снега и камней.

– Бегу! – отозвался Гарри. – Скоро вернусь.

И исчез в темноте.

– Держитесь, ребята! – крикнул Пит в холодную темноту. – Мы вытащим вас как только сможем!

Одна из теней в темноте задвигалась. Поднялась. Посыпался снег.

Тень принялась карабкаться к свету.

Снег задвигался.

– О господи! ГАРРИ! БЫСТРЕЕ!

Вновь раздался плач. Плач, который тут же утонул в скрипе балки, на которую всем весом навалились несметные тонны снега и камня. Пит увидел, как балка стала покрываться трещинками, отстреливая в воздух крохотные белые хлопья, которые, словно пыль, затанцевали в воздухе, пронизанном светом аварийных ламп.

О господи! Джинни, Джинни! Это мог быть наш ребенок, не тот, что за пятьдесят долларов в день, а просто – наш ребенок. Мы ведь могли бы иметь детей, и…

Эти мысли вихрем пронеслись в голове Пита. Он отбросил лопату. Балка все подавалась и подавалась. Пит развернулся так, чтобы балка легла ему на плечи, и ухватился за нее ладонями. Тяжесть, немыслимая, невыносимая, навалилась на него. Он глянул вниз. Его сапоги выше щиколоток вошли в спрессованный снег.

Но он, по крайней мере, еще слышал детский плач.

Едва заметный след

– Как все прошло, Пег? Хорошо? – спросил Мел Торранс, пока она преодолевала баррикады рабочих столов, стеклянных переборок, шкафов с толстыми и тонкими папками. Газета теряла деньги. Большинство газет теряли деньги. Даже Мел в качестве кабинета использовал какой-то закуток, дверь в который была постоянно открыта за исключением тех моментов, когда он принимал таблетки. Это обстоятельство некоторое время ставило его в тупик. Странно. Что интимного в этой процедуре? Разве неизвестно, в наше-то время, что все без исключения принимают какие-нибудь таблетки? Что в этом такого? Кстати, пора принять таблетку.

– Все отлично! – отозвалась Пег. Она уезжала, чтобы сделать репортаж о взрыве канализационной трубы. Кто-то что-то слил в канализацию из того, что сливать не полагалось, и это нечто вступило в реакцию с чем-то еще. Грохнуло как надо! Такие вещи происходят постоянно. Слава богу, сегодня никого не убило!

– Род сделал фото?

– Сказал, через пару часов пришлет.

– Он что, не взял «полароид»? А, черт, конечно, не взял. Уровень загрязнения не тот…

Мел вздохнул. Количество дней, когда можно было снимать на «полароид», теперь значительно уступало количеству, когда этот фотоаппарат даже расчехлять не имело смысла – в атмосфере разлилась слишком высокая концентрация веществ, которые делали моментальную съемку невозможной.

– Ладно. Пара часов – это нормально, – сказал он. – Кстати, там тебе письмо. На твоем столе.

– Все потом!

Но в письме было сказано, что Пег должна срочно связаться с городским моргом, а потому, одной рукой вставляя лист бумаги в машинку, другой она стала набирать номер. С пятого раза ей удалось попасть на нужный аппарат, и на том конце ответили:

– Стэнвей.

– Это Пег Манкиевич.

– О, отлично! – Доктор вдруг понизил голос. – Слушайте, мы наконец получили результаты полного лабораторного анализа по вашему другу, Джонсу.

– О господи! Вы хотите сказать, все это время они терзали его тело?

Пег словно со стороны услышала, как срывается ее голос. Неужели они не могут оставить в покое его труп? Неужели им мало того, что они оскорбили саму память о нем? Как они там писали? «Этот самоназначенный пророк лучшего мира оказался всего-навсего еще одним наркоманом»? Конец цитаты.

– Понимаете, чтобы найти следы наркотика, нужно время, – сказал Стэнвей, явно не поняв Пег. – Хроматография на бумаге, иногда газовая хроматография.

– И что они нашли?

– Галлюциноген. Нет, не ЛСД, не псилоцибин, но что-то похожей молекулярной структуры. Я не вполне понял, что там, в отчете, – я все-таки патологоанатом, а не биохимик. Но решил, что вы хотели бы сразу узнать обо всем.

Хотела бы! Да это самое последнее из всего, что я хотела бы узнать!

Но, так или иначе, теперь есть документальные свидетельства.

– По какой причине проводилось столь тщательное расследование?

Стэнвей колебался мгновение, после чего ответил:

– Полиция настаивала.

– Вот неугомонные! Они же не нашли наркотиков в его машине!

Ну, если быть точной, не в «его», а в арендованной. Трейниты изо всех сил старались не загрязнять окружающую среду, и вся денверская коммуна, состоящая из шестидесяти с лишком человек, имела в своем распоряжении всего один автомобиль, джип, которым мог воспользоваться по мере необходимости каждый из них. Правда, были у них еще и велосипеды.

Кроме того, они сознательно отказались от наркотиков, даже от травки, хотя были вполне лояльны к пиву и вину.

Пег открыла ящик своего рабочего стола, где у нее лежали бумаги, относящиеся к смерти Децимуса, и в очередной раз пробежала глазами список вещей, которые были найдены в его машине. Вполне ожидаемый набор: дорожная сумка со сменой одежды, бритва, зубная щетка, что-то вроде корзины для пикника, папка с аналитическими материалами, посвященными присутствию химических веществ в пище, еще одна папка с документами по