Яр решительно сжимал пистолет, направляя Саше в голову, но только сжимал потому, что, глядя в омут ее глаз, не мог нажать на курок. Словно какая-то неведомая ему сила не давала это сделать. Сжал со злостью зубы и опустил руку, но девушка не расслабилась и не вздохнула с облегчением, она смотрела на него пустыми глазами.

– Если хочешь жить, у тебя сутки, чтобы убраться из города, – бросил ей Барсов прежде чем выйти из кабинета. Парень не знал почему, пощадил девчонку. Она обладала какой-то непонятной властью над ним, вызывала жалость. И он хотел лишить ее этих привилегий, уничтожить, убрать со своего пути. А самое главное не хотел ощущать это мерзкое чувство, будто сделал что-то неправильно, когда она сверлит его своими невинными глазами. Яр делает все так, как надо потому, что он сам решает что правильно, а что нет.

Это не могло быть правдой! Саша смотрела вслед Ярославу, чувствуя, что распадается на частицы. А потом с диким воем прижала к себе папу, приподняла его голову не чувствуя тяжести, боясь смотреть на лицо.

– Папочка, разбуди меня, скажи, что это неправда. Пожалуйста, разбуди! – шептала, не в состоянии поверить.

Обнимала родного, крепко, крепко, чувствуя, как ее футболка пропиталась его кровью. Ее боль… Боль? Нет, это не боль, это то, чему нет названия, то, от чего хочется сдохнуть. Что-то что в тысячи раз сильнее боли, она горела на живую, сгорала изнутри полностью вся беспощадно. Раскачивалась вместе с бездыханным телом, каждый вдох сопровождался жутким воплем. Дышать было невозможно, она словно находилась под водой.

– Очнись, умоляю, очнись! – прокричала, теряя рассудок, слезы градом катились по щекам. – Не оставляй меня, пожалуйста, или забери с собой.

Боже, она не сможет жить без него. За что Яр забрал у нее единственного родного человека? Ком жуткого ужаса и боли нарастал внутри девушки, сдавливая все органы, разрывая мышцы. Тьма ослепила Александру словно вспышка. Но приступ не самое страшное сейчас. Паническая атака так и не вошла в полную силу, зависла где-то между, лишь добавляя мучений.

Она кричала, разрывая горло, не замечая ничего вокруг, вся покрытая кровью самого любимого человека на свете. Это был страшный крик скорби и отчаяния, от которого наверняка у вбежавшей охраны стыла кровь. Многие из них знали ее с детства, играли с ней, потакали капризам, а сейчас никто не мог помочь. Взрослые сильные мужики, просто боялись подойти к убитой горем девушке. И замерли, глядя на нее в нерешительности. Они тоже скорбели из-за потери своего начальника, но их скорбь ничто по сравнению с ее.

–Па-па-а-а-а, почему вы с мамой оставили меня одну? Ты теперь там с ней, а я здесь никому больше не нужна. Я хочу к вам. Папа, я хочу к вам, – ее хриплое шипение наводило жуть, что даже Юрий Николаевич, хотевший поднять крестницу, отшатнулся. Но все же, взял себя в руки и попытался оторвать Сашу от тела мертвого отца.

– Пустите! – взвизгнула девушка, вырываясь. – Пустите, не отдам! Он жив! Он сейчас очнется! Прочь, не отдам! Не смейте его трогать!

Это звучало ужасно, а еще страшнее было смотреть на измазанную в крови девочку, с сумасшедшим взглядом. Она будто не видела никого, смотрела сквозь мужчин, и снова возвращала взгляд к телу.

– Девочка моя, его больше нет с нами.

– Папа очнись, не позволяй им забрать тебя. Пап! Пап! Пап! – она не услышала Юрия, и снова принялась трясти отца.

В первые мужчине стало настолько страшно, он не знал что делать с девочкой, которую нянчил с пеленок.

С трудом оттащил ее от тела друга, захлебывающуюся, кричащую, вырывающуюся. Сажал в объятия с такой силой, что должна была лишиться сознания, но она вместо этого зловеще зашипела:

– Пап, ты же все слышишь… Не отдавай меня, пап, не отдавай. Я хочу к тебе… С тобой… – а потом истерически усмехнулась, уверенно добавив:

– Сейчас папа проснется и задаст всем вам!

Александра утихла лишь когда, приехала скорая помощь и медсестра вколола ей успокоительное. Но она отказалась уходить из кабинета, и сидя на полу, смотрела, как забирают отца. Ей было хреново, как же ей было плохо, но успокоительное превратило девушку в овощ, и она не могла даже плакать. Словно наркоз после сложной операции, чувствуешь приглушенную боль где-то вдалеке, но когда отпустит, начнется настоящий ад. Его забрали, а ее взгляд прилип к красной луже на полу. Все чего хотела сейчас Алекса, это чтобы разверзлась земля, а она рухнула в магму, и истлела там дотла. Не могла поверить в произошедшее, не могла и не хотела. Мысли со свистом кружились в голове, сводя с ума. Как ей теперь? Зачем жить дальше? Ведь больше не осталось ничего, никого… Сашу и так не радовала ее жизнь, а теперь вообще не понимает, зачем она ей. Парень, которого она полюбила, жестоко убил ее папу на глазах девушки, да еще и саму хотел пристрелить. Господи, Ярослав дал ей сутки, чтобы убралась из города, да за что он с ней так?

Александре помогли подняться по лестнице и проводили в комнату. Оставшись в полном одиночестве, ее взгляд упал на зеркало, и там она увидела себя всю испачканную кровью отца. Лицо, шея, футболка, руки, все плашмя было красное. И лишь белые, расширенные от ужаса глаза выделялись на алом фоне. Почувствовала, как боль прорывает блокаду успокоительного, окутывая отчаянием, выворачивая сердце, вырывая душу.

Закричала так громко, что гланды свело до ломоты. Этот рев шел из глубины души, пролетая по ней, вырываясь из грудной клетки. Кричала пока не зазвенело в ушах, а потом одним махом сбросила на пол все с туалетного столика. Но легче не становилась, тогда в стену полетела любимая ваза, стул, флаконы с духами разлетелись вдребезги. Саша крушила свою комнату не в силах остановиться, срывала шторы, швыряла все на что хватало сил, и это сопровождалось рычанием и горькими всхлипами. Перевернула все верх дном, и упала на пол, обессилев. Лучше бы он ее убил. Лучше убил. Рыдала до изнеможения, а горечи не было конца. Это она виновата! Это только Сашина вина. Если б Яр не спас ее, тогда бы не оказался в их доме, и ничего не было. Ничего! Почему все ее родные не изменено умирают? Почему из-за неё? С самого рождения Александра несет смерть, с самого первого вдоха. Она проклята, ей незачем жить. Теперь Саша одна, одна на белом свете. Ее больше некому защитить. Пусть Ярослав приходит и добивает, девушке теперь больше нечего терять, он отнял у нее самое дорогое. Почему все мужчины в жизни Алексы, которых она любит, выбирают этот грязный, криминальный мир, наплевав на нее?

Закрыла глаза, а перед ними лицо папы и повсюду кровь, содрогнулась и тихо заскулила, плакать больше не было сил.

– Папуля, неужели это конец, неужели ты меня оставил? Я больше не увижу тебя? – шептала, прогрызая губы до крови.

Ей хотелось вырвать сердце, в нем было слишком много боли, она не помещалась там, текла по венам, словно жидкое стекло, разрывая их. Это нельзя терпеть, все тело ломает, а безысходность душит, и убивает на живую. Уже нельзя ничего изменить. "Где папа? Куда его увезли? Когда он вернётся? Когда будет похороны?" – страшная мысль, но еще страшнее само слово похороны, она не готова его хоронить.