О, безграничная вселенная нуждается в нас, великих и малых, чтобы мы заполнили её и привели в порядок, чтобы она созрела, сделалась полной и кишащей жизнью. Не бывает неважных историй, есть лишь короткие. Но Луна… на Луне делают кино. И ещё Луна – бессердечная сука. Ей нужны только немногие. И даже ещё меньше. Она сидит себе в вышине, вся такая величественная и могущественная, в режиссёрском кресле из звёздного света, и помечает слабых «птичкой» на планшете, залитом слезами инженю. Луне наплевать на наши милые маленькие неприятности. Она вчера сожрала за обедом тысячу девчонок, а через час снова проголодалась. Она и глядит-то на нас лишь изредка.

Но я гляжу только на неё.

И вот я здесь. У меня есть комната – не в «Савое», боже мой, и думать забудьте! Меня поселили на окраине Города Кузнечика, на Эндимион-роуд, в «Доходном доме принцессы Элис», на третьем – верхнем – этаже. Пять девушек в одной комнате. И наш совокупный гардероб в роли шестого жильца, потому что все мы зарабатываем на жизнь перед камерой и на сцене. Наряд королевы-девственницы, принадлежащий Каллисте, занимает весь дальний угол, а наши кошки живут под её юбкой. Но я берегу свои считаные шиллинги для завтраков в «Савое», чтобы чувствовать себя… значимой. Чтобы внушить себе, будто я чего-то стою и меня что-то ждёт. Чтобы читать слухи, которые поставляет Элджернон Б., и, быть может, краем глаза подсмотреть, как старина Вадси Шевченко приласкает какого-нибудь помощника реквизитора. Чтобы Сорен Блом меня нашёл, если будет прочёсывать кафе в поисках ионийской герцогини, которая совершенно случайно должна выглядеть прям как я, или если придёт лихой красавец Персиваль Анк, высматривая новую героиню, которую можно зашвырнуть туда, где кишмя кишат призраки. Чтобы я могла глядеть на полушарие летней Земли, утопающее в пене Моря Облаков, и на уличные фонари леденцового цвета, чей свет длинной и яркой волной захлёстывает мой город.

Мой город! Титон, жемчужина Луны, неряшливый владыка переулков, Город Кузнечика, мой дом! Я сошла с борта «Безверхих башен Илиона» и вобрала в себя его круглые синь-стекольные шпили, изобилующие развратом дыры, опиумные сады и ботанические притоны, а также дворцы из ивового коралла, обросшие мхом чуть ли не доверху – и всё это походило на первый в жизни вдох. Я влюбилась. Я была невестой перед алтарём. Если бы у меня остался хоть пенни, я бы схватила первую попавшуюся шлюху, чтобы совокупиться с нею прямо там, у стены «Актеона», просто ради того, чтобы город оказался внутри меня, а мои руки ощутили его тепло. Дешёвые кинотеатры здесь попадались через каждые четыре шага, но чтобы пройти эти четыре шага, нужно было миновать величественные синематографы, похожие на дворцы, врата студий, которым только святого Петра не хватало, райки, бордели и дансинги, которые, точно цветы, вырастали на каждом свободном пятачке. Они даже построили «Глобус» – у меня заныло в груди, когда я увидела в этом новом Вест-Энде нечто знакомое, похожее на личную гладиаторскую арену Снежной королевы, сооружённую из синь-стекла, серебра и резных раковин.

Я буду здесь играть.

О, я полагала, что буду вести себя разумно. «Не ищи золото с лотком в руках, – сказал один мудрый человек. – Продавай лотки». Я думала, что изучу кинокамеры. Изнутри и снаружи. Я могла это сделать. Нашла бы работу заместительницы помощника ассистента. Подобравшись поближе к съёмочному процессу, я бы победила. Может, кто-то бы заметил меня за каким-нибудь лёгким чтивом, обратил бы внимание на то, как выглядит мой профиль в свете Земли. Может, и нет. Держи свои мечты в узде, Мэри! Но, чёрт возьми, хватило одного взгляда на Город Кузнечика, «Глобус», «Актеон» и «Савой», чтобы я поняла: не выйдет. Наплевать мне на то, как работает камера – главное, чтобы она была направлена на меня.

Нет, я точно буду здесь играть. Я появлюсь на сцене в роли Ариэль, только в платье. Я приму вот такую позу в двойных изумрудных дверях «Актеона» на премьере фильма, в котором сыграю главную роль, и моё имя будет над названием киноленты, всё в огнях, красное как роза, как рот. Я пойду ва-банк. Я безжалостно прикончу Уайльда, Ибсена и Чехова; я съем сердце Клавдия на рыночной площади; я буду чахнуть от любви к Робин Гуду. Все роли, все до единой. И мужские тоже. Гамлет будет на высоких каблуках, и пусть кто-нибудь дерзнёт забыть моё имя! Я буду горбиться, как Дик III, до посинения. Я сделаю так, что Луна меня полюбит, даже если для этого мне придётся её напоить и стукнуть по башке.

И ведь я действительно синею. От этого бросает в дрожь! Я бы сказала, пока моя кожа по оттенку где-то между порохом и небом. К Рождеству, видимо, сделаюсь как сапфир.

Должна признаться, по части работы всё идёт не очень-то хорошо. В прошлом году во время истребления женихов в «Одиссее» Дориана Блистера я бегала туда-сюда, как безупречная дурочка. Вода в моей ванне порозовела от фальшивой крови. Даже после того, как я отмылась до скрипа, пузырьки подсказывали, что где-то на моём теле осталась частичка Телемаха. Но камера задержалась на мне на секунду дольше, чем на прочих горничных, и я изобразила ужас особенно хорошо. Потом я была трупом в «Уравнении Меркурия». На мне было короткое платье, и меня задушили. Большие чёрные отметины от пальцев красовались на моей шее. (Подсказка: это сделал блудный сын.) И ещё я была феей в «Волшебном народе за границей» – этот фильм, если вас интересует моё мнение, полная кокаиновая белиберда. Просто громадная куча больших бумажных цветов и подвесных тросов, и сладкая как рвота оркестровая чушь, а также животные, которых хватило бы на половину цирка – по утрам им в миски для воды подливали ром, чтобы во время съёмки соответствующих сцен они покорно шатались по павильону, не пытаясь оторвать Титании лицо. Во второй сцене можно увидеть пантеру, которая вырубилась и упала прямо на рог изобилия.

Я узнала, что важно иметь имя. Если ты Фея № 3, пиши пропало. Ну хоть Горчицей [35] назовите меня в титрах, мистер! Вам же это ничего не стоит. Мне через многое пришлось пройти, чтобы из номера превратиться в имя. Мёртвая девушка № 2. Горничная № 6. Я устроила праздник с одной из четырёх соседок по комнате (Регина Фараго – вы её в следующем году увидите в той масштабной и выпендрёжной ленте про Наполеона: сложена как жираф, высокая, с коричневой кожей и наделённая той неуклюжестью, которая кажется грациозной, если у вас такие ноги, как у неё) и целым ведром джина, когда меня взяли в качестве Фавна № 1 в «Трижды призрачные леса Тритона». Завоёвываю мир! Вчера № 6, сегодня № 1!

Но теперь я персонаж с настоящим именем! Подписала контракт как «Мэри Пеллам», с красивым росчерком. Может, что-то из этого выйдет. Может, и нет. Но у меня ещё годы в запасе, чтобы добиться своего.

Сегодня я Клементина Солт.

Что ещё важнее, мисс Клем – моя путеводная нить к контракту со студией. О, мой Грааль, чаша моя, купель процветания! Запертая в замке, полном опасностей, и до краёв наполненная мелким шрифтом! Я так мечтаю продаться какой-нибудь студии. За кругленькую сумму, разумеется, – доктор Пеллам не вырастил дурочку. Я прямо извиваюсь при мысли о том, как какой-нибудь крупный мясистый босс положит свою лапищу поверх моей руки и проведёт золотым пером по гладким страницам. Подпишите здесь, юная мисс, и мы сделаем вас бессмертной. И владеть мною будут столь же долго. Милый единорог в милом зоопарке. Что кушать; с кем спариваться; выступления в семь, девять и одиннадцать.