Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Может, еще шоколада? — предложила я тихо.
— Спасибо, не стоит. — Эвения грациозными движениями облачилась в подсохшую шубу и подняла воротник. — Мне давно пора вернуться.
* * *
Стоило открыть двери в мою спальню, как комнату озарил верхний свет.
— Как она? — спросил профессор.
— Уехала, — медленно прошла ж кровати, теряя по пути тапочки.
— Без скандала и истерики? — Голос девятого сочился недоверием и в то же время ожиданием чуда, странное сочетание.
— Без, — устало кивнула я. — Но она просила передать…
— Так-так, внимательно слушаю.
— Просила передать, что вы идиот.
На самом деле она уехала, сказав лишь «спасибо», но, учитывая трусливое поведение Лесски, характеристика вполне заслуженная.
— Опустим детали, — предложил маг и со вздохом облегчения добавил: — Ирэна, вы мое спасение!
— Верю, — тяжело опустилась на кровать, — а теперь двигайтесь.
Профессор хмыкнул и заявил с веселой ехидцей в голосе:
— Я, конечно, вам обязан, но уходить не собираюсь.
— Мне все равно.
С трудом сняла халат и юркнула под одеяло. Мыслей о приличиях и неприличиях уже не было, к тому же плед остался в хозяйской спальне, а я туда вряд ли дойду. Сил нет ни на движение, ни на объяснения.
— Ирэна, да не трону я вас! — вспылил правообладатель и потер затылок. — Я в последние трое суток безвылазно сидел в лаборатории. Сегодня весь день работал на экспериментальном поле и после шестнадцати испытаний был вынужден писать отчет, а затем еще и защищать его в совете. И все это потому, что…
А я не слушала, я удивлялась тому, какая у меня удобная кровать, пружинистый матрас, упоительно нежное постельное белье, теплое одеяло, мягкая подушка и… чрезвычайно разговорчивый сосед. В данный момент стихийник стонал, схватившись за голову:
— …Это даже рассказывать тошно! В общем, Ирэна, уверяю, устал смертельно. Сил нет ни на что… Мне все равно, кто спит рядом.
— Мне тоже.
— Что? — спросил девятый.
— Угу, так точно, — ответила я невпопад и с зевком провалилась в одно из самых сладких состояний — сон.
Из сладкого забвения сна меня вырвал противный пищащий звук. Застонала, зажмурившись. Если утро и наступило, то сейчас явно рассветная рань. И если встану так рано, вялой буду весь день. Вот уже, как во время мигрени, в голове раздается сердцебиение: ритмичное, мощное, громкое и очень неестественное для меня. Мое сердце так не бухает, и даже во время бега так не заходится. Решено… спать срочно! Или досыпать?
Сжав подушку и потеревшись о нее щекой, подсознательно отметила, что засыпала я с перьевым изделием в руках и на мягком матрасе, а теперь моего лица касается шерсть и подо мной отнюдь не пружинистая поверхность, а мерно вздымающаяся твердь. Тут что-то не так.
Я подняла голову и постаралась разлепить глаза.
— Проснулась? — Теплое дыхание коснулось моей макушки. — Это хорошо, в доме охранка сработала. Надо проверить.
Голос кажется знакомым, несмотря на сонную хрипотцу, но в то же время ему чего-то не хватает, то ли лукавства, то ли ехидства. Отпустила подушку и одной рукой потерла глаза. Вставать не хочу, но, видимо, придется.
— А я-то думал, что ты так лишь с одеялом спишь. — Веселый хмык и замечание с улыбкой: — Ан нет, приятно бывает ошибиться. Ты, к слову, не замерзаешь, когда вот так сворачиваешься?
— Что? — спросила зевая. Голос точно знакомый, но о чем он вопрошает, мне совсем неизвестно. А в это мгновение тепло, что грело мою спину, медленно опустилось с лопаток и поясницы на… тазовую часть.
— Спрашиваю, тебе тут не холодно?
— …не-а-а, — ощущая расслабленность во всем теле, сладко зевнула, прошептав: — Сейчас нет.
— Сейчас понятное дело!
И вот на той, самой замерзшей области я неожиданно почувствовала сжатие невероятно горячих рук, а вместе с ним узнала и голос. Профессор! Глаза распахнулись мгновенно, и в горле пересохло. От улыбки, которая расцвела на лице девятого. Надо сказать, весьма нахальной улыбки на близко находящемся от меня лице.
— Что вы тут делаете? — просипела я, краснея с ног до головы.
— Переживаю приступ вашего сонного поползновения, — ухмыльнулся он еще шире и добавил с усмешкой: — Не верите? Посмотрите на свои руки, а затем на ноги и после на общую композицию, в которой вы беззастенчиво залезли на меня.
Посмотрела, осознала и… Я не знаю, что он прочитал в моих глазах, но следующее его предложение было весьма рациональным:
— Ирэн? Ирэн, не горячитесь! Давайте обойдемся без истерик, обмороков, пощечин и смертоубийства. Сейчас я аккуратно уберу руки от вас, а вы спокойно освободите меня. Хорошо?
— Хорошо, — ответила сухо.
Но спокойно освободить его не получилось…
Возле нас что-то вновь засветилось и запищало, и я слетела с профессора, явно чем-то ему навредив. Дейр кривился, как от зубной боли, и держался за нос и за грудь, а я спешно облачалась в халат, не зная, куда смотреть. На кровать, где стонет девятый, на кресло, которое украшает его рубашка, на зеркало, в котором я застыла растрепанной фурией, или в окно… А там по снежной дорожке к дому шли двое неизвестных мне людей: леди со светлыми кудрями, выбивающимися из-под модной шляпки, и светлоглазый мужчина, который, подняв взгляд на верхние этажи дома, вдруг просиял заразительной улыбкой Лесски.
— О Всевышний!
— Ну, что еще? — прорычал с трудом поднявшийся с постели профессор.
— Кажется, это ваши родители, — указала рукой на посетителей, пересекающих двор.
— В такую рань моя матушка вряд ли явится, — отмахнулся он беззаботно. — К тому же дом закрыт…
— Хотелось бы верить, — я кивнула на часы, — но сейчас девять утра, и будь дом вами заперт, я бы не вывела среди ночи леди Эвению Ритшао.
— Что? — Стихийник сел на кровати, осоловело глядя перед собой. — Почему же я не услышал сигнала?
— Быть может, потому, что на комнате глухой полог, — не скрывая ехидцы, предположила я.
— Забыл! — Девятый пересек спальню, нашел за креслом свой сюртук и выудил черную монетку из кармана. Легкое нажатие на артефакт, и комната наполнилась внешними звуками, в том числе и возмущенным женским голосом, звучащим в глубине дома:
— …Радос, почему ты смеешься? Это же лужи! Здесь был настоящий потоп…
Встревоженной даме ответили что-то примирительное, но она продолжила разгневанно говорить:
— Взрослый? Профессор-практик! Конечно же, знаю! Но посмотри, что он сделал в своем доме…
И столько интонаций в каждом слове, столько негодования, что всю сцену, происходящую внизу, можно было представить до мельчайших деталей. Увидеть, как миниатюрная женщина быстро переходит из одной комнаты в другую, взволнованно сжимая меховую муфточку в руках, а сзади нее медленно, безмятежно улыбаясь, идет мужчина, спокойно относящийся и к повышенной влажности в доме, и к волнению супруги. Но вот она решительно направляется к лестнице, и муж ее останавливает: