– Где же наш отец небесный? Где он?

Мать доставала восковые свечи, аккуратно ставила их в ряд, крестилась и беззвучно шептала – «во имя отца, сына…». Так они стояли, пока воск не расплавлялся до конца, потом выходили из темной, прохладной часовни и шли к роднику. Луговые цветки наполнялись соком, птицы щебетали не переставая, белка прыгала с ветки на ветку.

– Ты спрашиваешь, где отец небесный? Повсюду. Это он сотворил небо и землю, и все, что есть на земле. Видишь, луг за виноградником? Говорят, там ангелы поют. Кто услышит их пение, тот и счастье свое найдет.

Запали слова матери в самое сердце маленькой девочки, и однажды, когда мать задремала возле родника, спустилась она на этот самый луг и стала прислушиваться к шелесту трав. Как же ей хотелось услышать пение ангелов! Долго она сидела на лугу, пока не услышала грустную мелодию, доносившуюся оттуда, где речка пряталась между скал. Побежала она к речке и увидела пастушка. Это он пел песню – печальную будто слеза, застывшая на щеке. Арпи спряталась за скалу, но мальчуган с васильковыми глазами заприметил ее и улыбнулся. Так у Арпи появилась своя маленькая тайна. И к какой только хитрости она не прибегала, чтобы вновь оказаться здесь…

Чем старше становилась Арпи, тем меньше оставалось надежд на то, что вернется отец. Стали поговаривать, что оттуда, из лагерей этих, не возвращаются. Мать отчаянно пресекала разговоры о врагах народа, кричала, что муж у нее не враг, а герой. Врагами оказались свои, иуды окаянные. Но чем отчаянней она кричала, тем тревожнее становилось за дочь. Что если дочь замуж никто не возьмет? Сколько ты не кричи, все одно всех не перекричишь.

Жениха для Арпи присоветовала далекая родня, когда узнали родственнички, какое приданое готовят невесте. Что отец у нее враг народа – так кому какое дело, если мать невесты ничего не пожалела, все свои кровные потратила, чтоб злопыхателям неповадно стало. Драконовый ковер в качестве оберега от злых сил, пятиметровый карпет с причудливым цветочным рисунком, швейная машинка «Зингер» и два сундука, набитые «штучным» товаром, перевесили чашу весов, на которой остались пустые разговоры.

Жених оказался никакой – кривенький, будто контузило куда, да и по годам староват. А уж как его нахваливали! И такой, и сякой – повезло невесте, горя знать не будет. Свататься пришли хоть и разодетые, но с одним единственным кольцом из потускневшего золота. Будущая теща затаила обиду. Но куда денешься? Согласие свое дала и возненавидела зятя с первой же минуты. Старый, кривой, да еще и скупой. Разве о такой долюшке мечтала она для своей единственной дочери? Другие вон заискивают перед своими зятьями хотя бы первое время, но она даже разок не смогла улыбнуться. Свадьбу приличную играть не стали. Приехал жених со сватами на грузовике, посидели в доме у невесты с часок и уехали.

Новая жизнь не стала для Арпи счастливой. Не было в ней любви. Достаток в доме не радовал. Все чаще вспоминала она васильковые глаза. Думала и о ребенке, но проходило время, а кроме пересудов дрянных людишек ничего так и не прибавилось. «Да на тебе проклятие лежит за отца твоего», – как-то в сердцах обронила свекровь. Арпи ничего не ответила, а только поняла, что дом этот не станет родным ей во век. Чужими людьми были, чужими и останутся. Никому Арпи не раскрыла своего сердца, разве что Господу в той самой часовне, куда водила ее мать. Здесь не звонили колокола, не пахло ладаном, но где-то совсем рядом пели небесные ангелы.

Муж Арпи ко всему был безразличен, не человек, а дерево сухое. Ни о чем не догадывался, пока сосед как-то в разговоре возьми, да и не намекни: «Что это жена твоя зачастила к старой часовне? Одна, да через лес в гору. Как бы чего не случилось». – Говорит вроде с сочувствием, а глаза у самого смеются. Тут-то мужичка и проняло. На что это сосед намекает? Что выросли на голове у него рожки? Окутала ревность ненавистью. Стал размахивать кулаками, пока не схватила Арпи ружье, что висело на ковре. Приставила дуло прямо к сердцу благоверного и сказала спокойно: «Убью, если еще раз тронешь». Не испугался кривенький мужичок, нет, а только понял, что защищает Арпи не себя. Значит, прав был сосед. Иначе не посмела бы она на мужа ружье наставить. После этого случая он разом притих, напросился в егеря и стал почти отшельником. Домой приходил редко, то зайчатины принесет, то дикого кабана. Поставит мешок с добычей в углу комнаты, посидит молча, посмотрит на располневшую, похорошевшую жену и обратно в лес. Осенью, когда зачастили дожди и леса оделись туманом, он ни разу так и не заявился. Арпи заволновалась. Мало ли что могло случиться? Какой-никакой, а муж. Искали всей деревней. Пропал, словно в воду канул. Только ружье осталось возле лесничего домика.

Мать Арпи, узнав о том, что зятек ненавистный сквозь землю провалился (лучше бы сдох!) приехала за дочерью незамедлительно, собрала все, что так долго берегла для счастливого замужества и прокляла ненавистный дом на глазах у изумленных соседей. Свекровь Арпи с перепугу залезла в сарай и не выходила, пока нагруженная машина не отъехала от дома на километр.

В конце зимы у Арпи родился здоровенький, крепенький мальчик. Дали ему имя деда – Саро. О ее злополучном замужестве никто больше не вспоминал, будто его и вовсе не было, а ребенок родился от духа святого. Только охотничье ружье, случайно прихваченное вместе с ковром, осталось единственным напоминанием о чужом доме. Рождение сына обернулось для всех божьей благодатью. Мать даже подобрела оттого, что в доме снова зазвучало имя, что пропало в чужих лагерях, да так и не вернулось. Знала она, что грех дочери ляжет тяжелым камнем на всех, но ни разу ее не попрекнула. Только любопытство не давало покоя. Кто же отец ребенка? Как же дочь любит его, если ни на минуту не отпускает сына от себя.

– Саро! Где же ты, мальчик мой, где ты прячешься?

– Саро, отойди от тонира, хлеб еще горячий, пусть остынет.

– Саро, брось немного пшена курам и принеси полено.

Когда мальчик подрос, Арпи пошла работать на ферму. Дояркой она была на зависть. Другую такую еще поискать надо было. Работала день и ночь, от сверхурочных не отказывалась, если кого надо было подменить – с радостью. А все потому, что задумала она дом построить – каменный, просторный. Мать во всем поддакивала: «Правильно, доченька. На мужчин надежды никакой. Лучше все самой».

Арпи старалась быть со всеми приветливой, веселой. Материнство сделало ее еще более стойкой, мудрой, заполнило душу нежным светом до самых краев. Сын, тем временем, вырос, и в его чертах угадывалось то, что оставалось для многих тайной. Только Арпи могла знать, откуда у мальчика необычные васильковые глаза и русый цвет волос. Отслужив армию, Саро вернулся домой повзрослевшим, возмужавшим. Как же Арпи любовалась им, когда тот брал отточенную косу и шел в поле косить траву, когда садился за руль старого грузовика и лихо гнал его по ухабистой дороге. Он мечтал поступить в архитектурный, и даже сделал несколько эскизов для будущего дома. Арпи договорилась с прорабом, нашла совестливых рабочих, уже был заказан кирпич и цемент.

Все бы хорошо, кабы знать завтрашний день. Тот пришел неожиданно грозовыми тучами, напугал Арпи. Сосед ее, Егиш, объяснил, что пришли перемены, и это к лучшему. Но видно, сосед чего-то не понял. Арпи по наивности своей еще надеялась, что все обойдется, что люди поймут друг друга, договорятся. Но когда Саро взял старое охотничье ружье – стало ясно, что нет никакой надежды на мир. Она попыталась его отговорить – не ходи сынок, там убивают. Но Саро не послушал свою мать и вместе с другими парнями ушел в горы. Арпи была уверена, что через день Саро вернется, если не через день, так через недельку точно. Что им в горах со старыми ружьями делать?