Вопрос этот прозвучал довольно небрежно, но Аннок-сур знала, что Трелла не тратит время на размышление о неважных вещах.

— Ну, он может получить много золота, — ответила Аннок-сур. — Он может купить льняные холсты или бронзу, а может быть…

Ее голос на мгновение прервался, когда она задумалась о разных возможностях.

— Когда торговцы приходят в Аккад, — продолжала Трелла, взяв второй финик, — они меняют медь и медную руду на продукты и одежду. Или строительный лес на инструменты, или скот на кожаные изделия и оружие, — она взглянула на Аннок-сур. — Если бы ты была купцом, что бы ты повезла обратно в эту богатую землю, называемую Египтом?

Аннок-сур задумалась. Золото, конечно. Но золото имеет свои недостатки. Его нельзя съесть, из него нельзя ничего построить, и оно весит столько, что его трудно перевозить. Что еще немаловажно — каждый богатый торговец чеканил свои собственные монеты и устанавливал их стоимость, оттого цена золота часто была разной. Поэтому купцы использовали золото главным образом для того, чтобы дополнить им разницу в цене между товарами, или для того, чтобы выразить в золоте стоимость товаров, легких в перевозке. А что можно было перевозить обратно через такое огромное и опасное пространство? Что оправдало бы риск подобной поездки? Еда или зерно испортились бы в пути. Инструменты и оружие весили слишком много при своей не столь уж высокой цене. К тому же, если Египет так богат, как говорят люди, там и так уже всего этого полным-полно.

— Я понимаю, о чем ты, Трелла. Но в Аккаде должно быть что-то такое, чего у них нет. А может, он собирается торговать только внутри Аккада. Может, в его планы не входит торговля с родной землей. — Она покачала головой. — Мы скоро это узнаем, не так ли?

— Да, посмотрим, что этот странный торговец купит на золото, полученное за драгоценные камни, — ответила Трелла. — Но он сказал, что собирается торговать с Египтом. Поэтому, я думаю, мы должны разузнать о нем как можно больше.

Она допила свое разбавленное вино и налила в чашу чистой воды.

— Кортхаку понадобится мебель для дома, слуги и еда. А еще ему и его людям понадобятся женщины, особенно после такого долгого и опасного путешествия.

Аннок-сур улыбнулась:

— Да, я уверена, что через несколько недель мы сможем узнать побольше о Кортхаке и его планах.

— Будь благоразумна, — сказала Трелла. — Я не хочу, чтобы он узнал, что мы за ним следим.

— Он ведь чужестранец и должен ожидать, что за ним станут наблюдать. Но я буду осторожна.

Аннок-сур поднялась, встала позади Треллы и принялась массировать ее плечи. Пальцы двигались ритмично, и спустя несколько мгновений Аннок-сур почувствовала, как ее госпожа расслабилась. Трелла отщипнула от нового финика, отделив тонкими пальцами косточку от мякоти.

Волосы вились по ее щекам, длинные ресницы оттеняли глаза. Даже в таком простом деле, как еда, Трелла проявляла достоинство, которое подчеркивало ее красоту. Неудивительно, что все мужчины в Аккаде смотрели на нее жаркими глазами всякий раз, когда она шла по улицам.

— Ты должна выпить еще немного вина, Трелла.

— Нет, теперь, когда во мне ребенок, вино стало еще хуже на вкус. Кроме того, отец предупреждал меня, что крепкие напитки притупляют чувства и ослабляют ум. Он вообще никогда не пил вина, только чашу эля за ужином.

Большинство знатных людей, включая женщин, пили столько вина, сколько могли себе позволить. Аннок-сур никогда не видела, чтобы глаза Треллы затуманились или речь ее стала невнятной из-за неумеренно выпитого вина или местного пива, которые в огромных количествах потребляли все и каждый. В прежние дни, до встречи с Треллой, Эсккар часто до беспамятства напивался элем. Но это прекратилось в тот день, когда он встретил Треллу, и теперь он ограничивался несколькими чашами хорошо разбавленного вина или эля. Даже Бантор, хотя муж Аннок-сур мог позволить себе сколько душе угодно вина, пил ровно столько, чтобы запить ужин.

Трелла отодвинула тарелку.

— И у фиников теперь другой вкус. Не думаю, чтобы они понравились ребенку.

— Ты должна отдохнуть… Поспать немного перед ужином.

— Я так и сделаю, — она вздохнула. — Эсккара нет всего неделю, а я уже по нему скучаю.

— Его не будет не меньше месяца. И люди уже приняли то, что правишь ты. Они чувствуют себя с тобой в такой же безопасности, как с Эсккаром, — Аннок-сур прекратила массировать плечи Треллы. — А теперь отдохни, если не ради себя, то ради ребенка.

Трелла снова легла на постель и вытянулась.

— Ты слишком обо мне беспокоишься, Аннок-сур.

— После того как у тебя появится ребенок-другой, ты сама будешь знать достаточно, чтобы отдыхать при каждом удобном случае.

Выйдя замуж за Бантора, Аннок-сур родила троих детей. Первый ребенок был мертворожденным, второй умер от лихорадки, не дожив до года. Только третий ребенок, их дочь Нингаль, рожденная спустя пять лет после женитьбы, выжила, но после долгих и тяжелых родов Аннок-сур не собиралась больше беременеть.

Трелла сложила руки на животе.

— Даже сейчас он двигается внутри меня. Чувствуешь?

Аннок-сур встала рядом с кроватью и положила ладонь рядом с рукой Треллы.

— Всего шесть месяцев беременности, а ребенок уже кажется очень сильным. Это будет мальчик, я уверена.

— Эсккар сильный человек. Он даст мне много сыновей.

— Да, госпожа, у тебя будет много сыновей. И я помогу тебе о них заботиться. Теперь попытайся поспать, а я пока подумаю о Кортхаке. Я останусь тут, рядом с тобой.

— Ты как старшая сестра, которой у меня никогда не было.

Трелла закрыла глаза и уже через несколько мгновений погрузилась в сон.

Аннок-сур смотрела на свою госпожу, наблюдая, как ее грудь вздымается и опадает с каждым вдохом и выдохом. Аннок-сур и вправду думала о Трелле как о своей сестре. В детстве Аннок-сур часто мечтала о младшей сестре, которая была бы ее подругой. Но она росла с тремя братьями на маленькой ферме рядом с Аккадом, и ее родители не обращали внимания на ее просьбы о маленькой сестренке. Вместо этого они благодарили Иштар за сыновей, которые могли разделить с ними труд на ферме.

Вскоре ее родители послали дочь продавать овощи на аккадском рынке. Тем Аннок-сур, простая, но крепкая девушка, всего несколько месяцев назад вошедшая в загадочный женский возраст, впервые заметила, как молодой фермер глазеет на нее с открытым ртом. Что-то в его больших карих глазах заставило Аннок-сур улыбнуться ему. И все-таки Бантору понадобилось три дня, чтобы набраться храбрости и заговорить с ней. А спустя еще несколько недель Бантор, старше ее всего на год, стоял перед ее родителями.

— Почтенный отец, у меня есть пять медных монет выкупа за жену. Мне бы хотелось отдать их вам за Аннок-сур.

Отец запросил за нее вдвое больше, но Бантор только покачал головой.