приходить по принципу «когда вздумается». Естественно, такая система должна предусматривать специальную подготовку шефов.

Необходимо также предусмотреть и законодательно прописать механизмы общественного контроля за деятельностью сиротских учреждений. Например, таким механизмом может быть попечительский совет. Категорическое нежелание администрации впустить на территорию учреждения представителей общественности и организовать с ними взаимодействие в интересах детей и в определенных рамках должно настораживать СМИ и правоохранительные органы и немедленно становиться поводом для организации проверки учреждения.

В заключение. Никакое самое лучшее учреждение не заменит ребенку семьи. Поэтому лучшим способом уничтожить воспитательную психиатрию было бы широкое развитие семейного устройства детей, а если и сохранение учреждений, то только как очень небольших, семейного типа. Однако эта задача явно не будет решена в ближайшие пару лет. Дети же живут и растут в сиротских домах прямо сегодня. И главное, что нужно сделать срочно, – в первую очередь прекратить практику их дальнейшего травмирования и снижения их способностей к развитию и адаптации. Им и так есть что преодолевать в жизни, даже если им еще и повезет обрести семью. Недопустимо, что система общественного призрения, которая должна бы помогать и реабилитировать, лишь калечит и загоняет ребенка все ниже и ниже по сортировочным «ступенькам». (Подробности: https://regnum. ru/news/society/1164917.html)

Защита детей становится жестоким обращением

11 августа 2009 г.

Непосредственным поводом для этого поста стала ситуация с изъятием ребенка у усыновителей Лапиных, описанная в «Новой газете». (https://novayagazeta.ru/articles/2009/08/10/41801-simpatyashka)

У меня нет возможности проверить достоверность приведенных в статье фактов. Но подобные сообщения в последние месяцы приходят постоянно. Недавно мне пришлось лично участвовать в разборе сходной ситуации в Москве. Только там сотрудники опеки отбиваются до сих пор, как могут, и ребенка не забирают, а на них давит прокуратура. Пока ребенок в семье, не буду называть никаких подробностей, есть надежда, что обойдется. Если вынудят забрать – буду поднимать шум и просить у всех в этом помощи.

Но есть некоторые вещи, которые хочется назвать своими именами уже сейчас.

1. «Защита» приемных детей в семьях приобрела характер истеричной кампании. Я не знаю, кому она нужна и зачем. Я знаю: то, что происходит, называется жестокое обращение. Прерывание сложившейся привязанности всегда есть жестокое обращение и может быть оправдано только угрозой – непосредственной, а не теоретически возможной – жизни и здоровью. До тех пор, пока это не признано, не записано, не затвержено, подобные случаи будут повторяться.

2. Практика внесудебного изъятия детей из семьи, родной ли, приемной ли, должна быть прекращена. С ней можно было худо-бедно мириться, пока органы опеки бездействовали и не вмешивались до последнего. В ситуации административного рвения внесудебное изъятие стало представлять собой прямую угрозу здоровью и психике ребенка. А также жизни и здоровью других людей – я знаю как минимум один случай, когда бабушка необоснованно изъятого (родного) ребенка умерла от инфаркта. Боюсь, таких случаев больше.

3. Сегодня мы имеем абсолютно искаженную систему ответственности. Если с ребенком в приемной семье что-то случается, органы опеки виноваты. Если ребенок изъят «из перестраховки» или под давлением сверху, за нанесенную ему травму не отвечает никто. Между тем, сделать ребенка сиротой второй раз ради каких угодно соображений, кроме непосредственного спасения его жизни, – должностное преступление. Пока это не будет так называться и иметь соответствующие последствия, решения всегда будут приниматься понятно в какую сторону.

4. Право ребенка жить и воспитываться в семье по-прежнему не рассматривается как приоритетная, а привязанность – как базовая потребности ребенка. Формально вводя практику семейного устройства, система по-прежнему игнорирует то, ради чего ребенок устраивается в семью. Это не кровать, не игрушки, не книжки и не распорядок дня. Это даже не физическая неприкосновенность. Изымая ребенка, например, после разового физического наказания, «защитники» исходят из того, что безопасность задницы важнее, чем безопасность души. Синяк на теле – это важно, а разбитое сердце – пустяк. Пусть те, кто так думает, уйдут от детей вообще. В патологоанатомы.

5. На наших глазах «защита» детей по сути становится очень удобным механизмом расправы – хоть по политическим, хоть по коммерческим, хоть по личным мотивам. Нам не привыкать к тому, что роли Спасателя и Насильника (имеются в виду роли в треугольнике Карпмана – Л.П.) сливаются в одно целое. У нас «органами безопасности» всегда назывались самые опасные для населения службы. Вот теперь и службы защиты детей занимаются киднеппингом. Получается, что сегодня каждый, у кого есть дети, имеет ахиллесову пяту. Это уязвимость такой степени, по сравнению с которой угроза тюрьмы или избиения – пустяк. Мы должны отдать себе в этом отчет прямо сейчас.

И последнее.

Прочитав множество различных обсуждений этой истории, я была не меньше, чем самой ситуацией, шокирована обилием высказываний типа: «не буду выступать в защиту, они (усыновители, у которых забрали ребенка – Л.П.) упертые коммунисты и мне не симпатичны». Или даже так: «А что ж они хотели, их история собственной партии ничему не научила?».

Знаете что? В этой ситуации абсолютно неважно, нравятся они нам с вами или нет. Они ребенку нравятся. Они ей симпатичны, что подтверждают все специалисты. А мы с вами как-нибудь переживем свои симпатии и антипатии про себя.

Не пора ли уже отучиться задавать идиотский вопрос: «по ком звонит колокол?» Вас история ничему не научила?

31 марта 2011 г.

Впечатлила вчера в Общественной палате постановка вопроса: предложение сделать подготовку приемных родителей (в том числе усыновителей) обязательной отклонили, поскольку это «нарушает права граждан». Не потому, что в большей части страны некому их готовить и ШПР существуют только на бумаге, а много где так готовят, что лучше бы, может, и не надо, а потому, что «права нарушены».

Срезонировало с обращениями приемных родителей, которые азартно цитируют всяческие «Заповеди позитивного усыновления»: «это просто еще один способ пополнить семью». Ну, не «просто», и не «способ», и не может быть такого «права». Для того, чтобы кто-то мог «пополнить семью», должна сначала иметь место трагедия: смерть, предательство, распад семьи. Это не значит, что нужно на этом циклиться, но вот так легко отмахиваться – значит сдавать собственного ребенка, давать ему понять, что мне от тебя нужны только радости родительства, а свои трагедии оставь при себе, плиз. Это обычно очень грустно кончается – в подростковом возрасте ребенок жестоко бьет по всему этому «позитиву и конструктиву». Потом скажут, что «гены проявились». И никому ведь не объяснишь ничего за полчаса, когда люди на волне «борьбы за свое право» и «ой, какого хорошенького я увидела на сайте».

Нет, логика-то понятна.

Тезис: