Я была совершенно счастлива. На левом лацкане его пиджака я разглядела крошечную, едва заметную дырочку… Он проследил за моим взглядом и прижал палец к губам, показав глазами в ту сторону, где недвижно, как сфинкс, стоял у дверей Василий.

В этот вечер Автандил произносил замысловатые тосты за новую науку космонавтику, за спутник, и при этом даже не смотрел в сторону хозяина дачи. Да и все остальные гости делали вид, что все сказанное к нему не относится. Только одна пергидрольная блондинка средних лет, одетая очень дорого и безвкусно, не выдержала всеобщего молчаливого заговора.

— За Игоря Алексеевича, выдающегося ученого, открывшего человечеству путь к звездам! — простодушно добавила она к тосту Автандила.

Среди гостей воцарилась неловкая тишина и все почему-то посмотрели на дверь, за которой совсем недавно скрылся Василий. Дама, очевидно, впервые была в этом доме, не знала его порядков и, ничего не подозревая, лихо хлопнула свою рюмку коньяку и стала как ни в чем ни бывало закусывать бутербродом с черной икрой. Толстенный мужчина начальственного вида, с которым эта дама пришла, наклонился к ней и что-то злобно прошептал ей в ухо. До всех отчетливо донеслось слово «дура».

— А что такое?! — вздорно передернула плечами блондинка. — Будто никто этого не знает…

Тишина за столом сделалась гуще и тяжелее.

Тогда Игорь слегка прокашлялся и сказал мягким, но непреклонным голосом:

— Очевидно, Клара Андреевна, вы что-то спутали. Я за занимаюсь металлами, а к космосу не имею ни малейшего отношения.

— Ну да, ну да, — тихо, одним углом рта сказал мне Лекочка, — а спутник из чего сделан? А ракета-носитель? А все остальное? Из дерева, что ли?

15

В тот день я у него осталась…

Мы это решили в самом начале праздника, когда, улучив минутку, пока гости были заняты около закусочного стола, он незаметно позвал меня в кабинет. За нами кто-то увязался, но он строго сказал прилипале:

— Одну минуточку, я сейчас спущусь.

Когда мы оказались в кабинете, он усадил меня в свое дубовое кресло с высокой спинкой и сказал, загадочно улыбаясь: — Закрой глаза.

Я послушно закрыла глаза и на всякий случай, чуть подняв голову, слегка приоткрыла губы. Я почему-то решила, что он хочет меня поцеловать, хотя удобнее это было бы сделать стоя…

Прошло некоторое время, что-то прошуршало, потом тихонько щелкнуло, потом он осторожно взял мою правую руку и надел на безымянный палец кольцо.

— Это тебе в честь сегодняшнего дня, — сказал он.

— В честь спутника? — спросила я, честно жмуря глаза.

— В честь месяца со дня нашего знакомства.

Я, с трудом сдерживая любопытство, спросила:

— А когда можно будет открыть глаза?

— Уже можно, — сказал он.

Я открыла глаза. Это было довольно широкое, наподобие обручального, колечко с тремя бриллиантами. Тот, что в центре, как я теперь это точно знаю, был ¾ карата, а два по бокам по ½ карата. Но тогда я сперва ничего не могла понять. В бриллиантах вспыхнули ослепительные огни и полоснули меня по глазам… Я невольно отодвинула руку, по том придвинула ее к самым глазам.

— Тебе нравится? — откуда-то издалека донесся до меня голос Игоря.

— Это неточное слово… — словно в прекрасном полусне промолвила я. Кольцо было потрясающее, но еще большим потрясением для меня был сам факт его дарения. Он, безусловно, означал если не предложение руки и сердца, то что-то очень к этому близкое.

— Скажи точнее, — улыбнулся Игорь.

— Я потрясена… — произнесла я слово, на разные лады крутившееся в моей голове.

— Нельзя сказать, чтобы я именно на это и рассчитывал, но такая реакция меня вполне устраивает… — Он лукавил. Это было видно невооруженным глазом. Конечно, он хотел меня ошеломить и был очень рад тому, что это удалось.

— Даже как-то нелепо говорить спасибо… — пробормотала я.

— Почему? — насторожился он.

— Потому что спасибо тоже неточное слово…

— Не нужно преувеличивать, — довольно вздохнул он.

«Какой он еще мальчишка», с благодарностью судьбе подумала я.

— Мне нужно очень многое сказать тебе. — Он вдруг сделался серьезным.

— Игорь Алексеевич, — раздался снизу чей-то требовательный женский голос, — мы вас ждем.

— Что им надо от меня? Я их сейчас всех выгоню! — прорычал Игорь.

— Наверняка они хотят выпить в очередной раз за успехи советской науки, — сказала я. — И не надо никого выгонять. Они не виноваты, что их праздник совпал с нашим. И вообще мне кажется, что это один праздник… А все, что ты хочешь мне сказать, скажешь, когда они разойдутся…

— Ты умница, — сказал он и поцеловал мне руку.

— А ты граф Монте-Кристо, — сказала я и поцеловала его в губы. И мой поцелуй длился до тех пор, пока нас снизу не позвали еще два раза…

16

Я была права. Когда мы спустились, выяснилось, что по радио только что передали, что спутник совершил какое-то там круглое число оборотов, и общество посчитало себя обязанным выпить за эту цифру. Без Игоря, разумеется, это было невозможно.

Автандил начал провозглашать замысловатую здравицу, в которой долго отмечались заслуги отечественной науки и промышленности, партии и правительства, а также всего народа, потому что каждый из нас на своем скромном посту ковал эту великую победу в космосе, кто больше (быстрый взгляд в сторону Игоря), а кто и меньше (скромно опущенные глаза).

— Но тем не менее, — продолжал он, — мы должны отдавать себе отчет в том, что, сколько бы мы ни запускали искусственных спутников, ничто не может сравниться с естественной спутницей, которая нужна каждому одинокому путнику, чтобы освещать тропу его жизни… — Пауза. — Я имею в виду нашу красавицу… — Снова пауза, почти неуловимый взгляд в мою сторону. — Луну. И не нужно забывать, что, как бы прекрасна и далека от нас она ни была, именно Луна управляет приливами и отливами на всей Земле… Так выпьем же за этот маленький шарик, который сейчас несется в холодном, необозримом космосе, за то тепло наших сердец, которое сейчас согревает его, и за то, чтобы у каждого его создателя была спутница, прекрасная, как Луна. — И он с торжественно-серьезным видом, с которым обычно пьют вино грузины, выпил свой бокал шампанского.

После такого тоста все гости сочли необходимым по очереди подойти к Игорю, чтобы чокнуться с ним. Потом каждый из них чокнулся со мной.

Так счастлива я еще никогда не была. Я была безумно горда за человека, которого я уже ощущала как частицу себя. Вернее, себя я ощущала частицей его грандиозной, имеющей мировое значение жизни.

17

Потом был бесконечный ужин и бесчисленные тосты с самыми изощренными намеками на всем известные обстоятельства.