«Какой смелый парень! – подумал он про пилота. – И как у него здорово получается! А что, если на бреющем полете… Или это, мертвую петлю сделать, а? А если разогнаться и в какую-нибудь стену? Вот смеху-то будет!»

Ему вдруг стало весело и интересно. Он попытался поймать молнию руками, но та оказалась хитрей и проскочила мимо. Тогда он снял шапку и постарался поймать гром. Кажется, это ему удалось. Шапку, полную грома, он бережно надел на голову и подмигнул пилоту. Пилот весело оскалился и подмигнул ему. Мужик с тесаком куда-то исчез, остальные лежали вповалку. Было так весело и здорово, что Витторио огорчился, когда они вынырнули из облака и с ревом понеслись к земле.

– Приближаемся к Старухани! – доложил пилот и, хитро прищурившись, скинул скорость.

Под ними проплывали зеленые огороды. Блеснула и пропала широкая река. Замелькали пригородные поселки, а через минуту на горизонте открылся большой белый город. Ковробус пошел на снижение.

Пассажиры медленно оживали. Очнулся кумарин и завыл, обнаружив, что весь его груз куда-то исчез. Мрачные волшебники о чем-то шептались и искоса поглядывали на пилота. Из двух десятков пассажиров осталась едва ли половина.

Между тем ковробус на секунду завис над вокзальной площадью и плавно опустился на землю.

– Пассажиры, на выход! – заявил пилот, но больше сказать ему ничего не дали. Волшебники обступили его тесной толпой и, вежливо взяв под руки, куда-то повели. У одного из них Витторио заметил кирпич.

– Везет же людям! – немедленно позавидовал он пилоту. – Вон сколько сразу друзей! И кирпич тоже…

Какое-то время он слонялся по площади, пытаясь сообразить, зачем прилетел в Старухань. И тут его осенило. Он должен попасть на Курсы государевых богатырей! И там выпить. Точно, во! И бутылочка в кармане!

Уже четвертый час подряд Илья Муромец отрабатывал строевой шаг. Он проходил мимо столба, отдавал ему честь и топал обратно. Али и Вали в поте лица постигали азы рукопашного боя: кололи кулаками специально приготовленные булыжники. Добрыня Никитич без передышки крутил на турнике «солнце». Пару раз он шумно срывался, но в конце концов научился и теперь вертелся с такой скоростью, что его трудно было разглядеть. Попович, красный как рак, бегал гусиным шагом, а Яромир ребром ладони рубил дрова.

Сначала он думал, что все это нужно для военной науки, и терпел. Но постепенно ему в голову закралась крамольная мысль: а не валяют ли они здесь дурака? Впрочем, он тут же вспомнил строгий указ Святогора и смирился. Значит, все это действительно для чего-то нужно, а для чего – не его ума дело.

Поленья он щелкал как орешки, но одно попалось с такими сучками, что богатырь едва не остался без руки. Оглянувшись и убедившись, что никто не видит, он забросил полено подальше, за город. Оно просвистело как снаряд и исчезло в знойной синеве. Он жалел только об одном: что с ними не было биварцев. Какая-никакая, а потеха! Но рыцарей как слабосильную команду отправили на чистку городских туалетов.

«Ратные труды» продолжались до обеда и были прерваны странным происшествием. Едва полковой дьяк прозвонил двенадцать часов, ворота гарнизона распахнулись, пропуская толпу каких-то жалких оборванцев, с ног до головы перемазанных нечистотами. Конечно, это были биварцы, известные патологическим стремлением к точности. Как они воняли! Шествие возглавлял Курт Рябе. Вместо доспехов на рыцарях было жалкое рубище, очевидно, подобранное на помойке. Рыцари судорожно облизывались и дико таращили глаза.

Ефрейтор Збруев впал в ступор.

Курт Рябе чеканным шагом подошел к командиру и молодцевато щелкнул голыми пятками, окружив ефрейтора Збруева облаком желтоватого пара.

– Отряд биварских рыцарей на обеденный перерыв прибыл! Командир отряда барон Курт Рябе!

У командира заслезились глаза и запершило в горле. Он инстинктивно отскочил, в ужасе разглядывая свои новенькие галифе.

– Что за черт! – зашипел он. – В каком вы виде?! Что это все значит?

Курт Рябе воинственно распушил усы:

– В одном из туалетов были атакованы превосходящими силами дамского контингента и были вынуждены сдаться на милость победителя!

– Вас что, бабы побили? – изумился Збруев.

– Так точно, товарищ командир! – бодро отрапортовал Рябе.

– Хороши, нечего сказать! А… доспехи куда дели?

– Докладываю дальше! – самодовольно продолжил барон. – В следующем туалете были атакованы превосходящими силами грабителей и снова были вынуждены сдаться на милость победителей. Они содрали с нас все и оставили в чем мама родила!

– А эти шмотки на вас откуда?

– Докладываю! В следующем туалете мы сами превосходящими силами атаковали двух бомжей и отобрали у них всю одежду по правилам рыцарского кодекса!

И тут крутящийся на турнике Добрыня не выдержал: его пробрал неудержимый смех. Руки, сжимающие перекладину, сами собой разжались. Богатырь сорвался с турника и точнехонько вписался в биварцев, выметая их за ворота.

– Закрывай к чертовой матери! – опомнился командир. – Не пускать, пока не отмоются!

Добрыня сориентировался мгновенно. Он захлопнул ворота и наложил засов. Но это не помогло. Прошло не больше минуты, и биварцы пошли на приступ. Курт Рябе с глухим стуком перевалился через забор и снова заковылял к ефрейтору Збруеву. Остальные не заставили себя ждать.

– Товарищ командир! – требовательно заявил барон. – Мы пришли на обед! При наличии отсутствия обеда мы отказываемся нести дальнейшую службу!

Збруев беспомощно оглянулся, и тут его взгляд упал на еще одного, не менее странного субъекта, в восточном халате и в остроконечной шапке, усыпанной серебряными звездами. Он тоже лез через забор, и его физиономия светилась как начищенный пятак.

– Что тут, в конце концов, происходит? – застонал ефрейтор и направился к незнакомцу, намереваясь немедленно вышвырнуть его вон. Выражение лица у командира испугало бы кого угодно, но незнакомец счастливо улыбнулся и кинулся к ефрейтору на грудь.

– Здравствуй, мой незнакомый далекий друг! – воскликнул он, предварительно облобызав Збруева. – А не здесь ли находятся столь милые моему сердцу Курсы государевых богатырей?

– Здесь! – пробормотал Збруев, сплевывая и вытирая сразу ставшие липкими губы. – А в чем, собственно, дело?

– А дело в том, мой дорогой далекий друг, что я привез тебе несравненный подарок! Вот, выпей этого удивительного коньяка, и ты будешь счастлив на всю оставшуюся жизнь!

С этими словами Витторио Алхимус, а это был, конечно, он, протянул наставнику бутылку с коньяком «Белый аист».

От Алхимуса шел настолько характерный запах, что Збруев невольно купился. Он взял бутылку, встряхнул ее, свинтил пробку и понюхал. На лице ефрейтора расплылась широкая улыбка.