тебя, у которого отбоя наверняка от девушек нет, будет рад тому, что от него залетела женщина в разводе, у которой впереди не самые лучшие времена?

Янковский усмехнулся открыто и задорно, от чего я не удержалась и улыбнулась следом.

— Всегда любил трудности, — заявил он. — А за привлекательного спасибо. Этого давно не слышал.

Я откинулась на спинку стула и прямо посмотрела на Влада. У него давно не было женщины, хотя кругом вились девчонки (взять хотя бы Ленку), и он готов был воспитывать ребенка с той, кого видел три раза в жизни? Где здесь крылся подвох?

— Саш, ты мне сразу понравилась. Еще с клуба. Смешно, но я о тебе не раз Харламову рассказывал, что есть такая девочка, которая мне в душу запала…

Он завел руку себе за голову и сжал затылок. Прикрыл глаза и покачал головой.

— Довольно забавно, что мы говорили об одном и том же человеке, но с разных позиций.

Я вздохнула. А вот мне-то забавно не было. Как угодно, но только не весело.

— Что у вас с Игорем, я могу узнать? — за мгновение растеряв весь свой несерьезный вид, спросил неожиданно Влад.

В любом другом случае я бы ответила, что это не его дело. Но раз существовала вероятность, что ношу его ребенка…

— Ничего, — пожала я плечами. — Если я беременна от мужа, то мы просто будем растить сына или дочь сообща. Он будет изредка с ним встречаться, если захочет. Я буду рассказывать ему о том, как растет малыш. Ну и все.

Я развела руками, как бы говоря, что присовокупить мне к сказанному нечего. Янковскому мой ответ, судя по его взгляду, которым он пристально на меня смотрел, пришелся по душе. А я так бесконечно от всего устала.

— Спасибо за откровенность, — сказала, поднимаясь из-за столика.

Второй серьезный разговор за последние несколько дней, кажется, никакой ясности толком не внес. Я знала одно: сейчас буду занята разводом и своей беременностью, которая до сих пор казалась таким чудом, что мне в нее до конца не верилось. А потом, когда настанет срок, смогу узнать, от кого же все-таки залетела.

— Саш… Я хочу за тобой ухаживать, — сказал мне Влад, отодвинув стул и вставая следом. — Давай попробуем узнать друг друга, м? Сходим вместе в кино, погулять, поужинать… Просто поболтаем о чем-нибудь. Расскажешь о себе, я — о себе…

Он смотрел с надеждой, и мне даже обидно стало за то, что из всего многообразия женщин без прошлого и проблем он выбрал ту, кто такими качествами похвастаться не мог.

— Спасибо за предложение, Влад, но пока мне не до кино и ресторанов. И да — я буду отвечать на твои звонки, если у тебя возникнет необходимость со мной что-то обсудить по делу, но извини, сейчас мне просто хочется хоть немного от всего отвлечься.

Сказав это, я ушла. Янковский не стал останавливать меня, или говорить какие-либо слова. И я была ему благодарна за то, что он не наседает и дает мне возможность просто хоть отчасти перевести дух.

* * *

Харламову казалось, что он тонет в болоте, из которого не было ни единой возможности выбраться. И частью этой трясины стали ежедневные звонки, которые звучали со стороны матери, и в которых она жаловалась на Веронику.

Та то не мыла за собой посуду, то ее волосы забили сливное отверстие в душе. То она ходила в короткой одежде перед отцом Игоря, а то и вовсе заявила, что им срочно нужно меняться комнатами, потому что ей слишком тесно в «конуре», куда ее поселили.

«У меня уже ни радости от внучки, ничего! — всхлипывая, заявила мама, когда Харламов в ответ на ее излияния промолчал. — Сделай что-нибудь с этой приживалкой!»

В этот момент очень хотелось спросить, куда подевался энтузиазм матери, с которым она бросилась привечать Веронику, но Игорь сдержался. Надо ли говорить, что когда отец позвонил и попросил о встрече, он ни капли не удивился? Только перебрал в голове возможные причины для разговора и пришел к выводу, что его, вероятно, попросят избавить родителей от Ники и дочери.

Как это сделать, Харламов не знал. Разве что забирать несчастную Софию себе и жить с ней вдвоем, уйдя в отпуск по уходу за ребенком. Что само по себе было совсем невесело.

— Я дам тебе миллион, — почти сразу же, как только Игорь сел в машину отца, что подъехал к пожарной части, сказал Леонтий Михайлович. — Это похоронные деньги, они лежат у меня на карточке. Я все решил, но Лизе пока не говорил. Отдашь их Саше, чтобы она не переживала за то, что ты заберешь себе большую часть вашей квартиры. С этой девочкой мы поступили плохо, пора восстанавливать справедливость.

Харламов так и замер на месте, когда услышал сказанное. Леонтий Михайлович говорил уверенно и быстро, создавая ощущение, что эти фразы он хорошо обдумал и заготовил заранее. И пока Игорь подбирал слова, чтобы ответить на сказанное, отец продолжил:

— Еще к юристу схожу, узнаю, надо ли согласие жены, если вас с Софой хочу прописать. Квартира наша хоть и в браке, но владелец только я, ты знаешь.

— Вообще-то мама категорически против этого, пап… — тихо проговорил Харламов.

Он испытывал совершенно идиотское чувство. Разочарование. От того, что при помощи отца все могло решиться так быстро. И он тогда вообще потеряет всякую возможность хоть как-то соприкасаться с женой… Нужно было гнать от себя эти мысли, полностью лишенные чего-то человеческого. Отец был прав — Саша пострадала от него в первую очередь и от его матери. Сейчас же нужно было восстановить справедливость.

— Я в курсе, — кивнул Леонтий Михайлович. — Но она заигралась в бабушку и попытки забрать то, что ей не принадлежит. Так что я больше не стану слушать, против чего категорически выступает твоя мать.

Они посидели так немного. Игорь не знал, что еще сказать отцу. Он был благодарен ему за то, что тот собирался сделать, пусть это и ставило точку в той нехорошей истории, в которую он погрузил Сашу.

— Скорее всего, мы продадим квартиру. Она сейчас стоит гораздо дороже, чем когда мы ее брали. Тогда верну и Сашке, и тебе все деньги… — начал Харламов, но отец его перебил:

— Об этом позже подумаешь. Сейчас просто спокойно разведись с женой и верни ей хоть часть того, что мы ей задолжали. Нам нужно было участвовать в покупке точно так же, как и ее родителям. А Лиза вцепилась в эти похоронные,