и над чем-то увлечённо трудились. Шлемы у них представляли собой прозрачную сферу, которую при желании было легко разбить, во всяком случае мне так показалось. От каждого такого аквариума наверх тянулся длинный гибкий шланг, через него в скафандр подавался кислород. Я остановился и присмотрелся в чём же они так увлечённо копались.

По транспортной ленте двигались прямоугольные пластиковые контейнеры. Внешник набирал на компьютерной панели определённый код и с ленты в специальный бокс поступал ящик. Роботизированные захваты снимали крышку и выкладывали содержимое. Прильнув к стеклу, я наблюдал за действиями немолодого внешника. Из контейнера захваты достали сердце. Самое обычное человеческое сердце. Настроив окуляры внешник, принялся рассматривать его при большом увеличении. Затем всё те же захваты, но уже вооружённые тонким лезвием начали быстро нарезать орган на тончайшие пластины, одну из пластин выхватил второй захват и поместил под какую-то разновидность микроскопа. Я не был искушён в инопланетной технике, но догадался, что он хочет рассмотреть срез поближе.

— Дункан, поправь меня, если я не прав. Это было человеческое сердце?

— Да… но! — он замахал руками давая понять, что он здесь не при чём.

— То есть то, что ты называешь «образцами», есть живые люди? Сердце же совсем свежее. Я правильно понял? — я начинал закипать.

— К нам они уже поступают в таком виде, — попытался оправдаться Дункан. — Убивают их в другом крыле.

— Как это меняет дело, не правда ли? — папаша Кац привстав на цыпочки, тоже наблюдал через стекло за действиями внешника.

— Я не знаю откуда их привозят. Когда я попал сюда после карантина, то задал точно такой же вопрос. Мне ответили, что это не разумные люди, а всего лишь оболочки. Вы, как бы особо не переживаете за корову на скотобойне?

— Я переживаю, — сказала Наташа. — Одно время вообще веганом была, но как сюда попала…

— Слышь, чудило. Я, по-твоему, тоже оболочка только? — Фитилёк пнула со всей силы ногой в живот Дункана. Он упал на пол и побледнел. — А может это ты оболочка? Давай проверим? Я тебя лично отведу в то крыло, чтобы тебя также разобрали на части.

— Погоди, Фитилёк. Как узнать, если ли на платформе живые люди? — спросил я.

— Через компьютерную панель в офисе Эрика, — быстро ответил перепуганный внешник.

— Веди быстрее, а то на нас начинают уже пялиться, — Блонди кивнула на противоположную лабораторию, где две девушки с интересом наблюдали за вооружёнными людьми. Дальше шли не останавливаясь, контора местного ловеласа оказалась в самом конце коридора. Приложив отобранный у Эрика пропуск к считывателю, мы зашли внутрь. Кабинет начальника, разумеется, не имел прозрачных стен или окон. Небольшой пульт, стол и несколько стульев, шкафы. Тот самый пульт, понял я. Чисто деловая обстановка и одна неприметная дверь. Мы прошли через неё и оказались в личных покоях полководца.

— Он что жил здесь? — спросила Кобра.

— Нет, просто помещение для отдыха. Жили мы все на другом конце платформы.

— И много вас здесь?

— При мне было немногим больше десяти тысяч. Платформа огромна, здесь масса различных институтов. Мы изучаем не только людей, но и заражённых. Опыт полученный здесь бесценен.

— Что нам с вашего опыта? Мы хотим просто выжить здесь, раз уж нет возможности вернуться домой, — сказал папаша Кац.

— У меня шикарная мысль, Дункан! — весело сказала Наташа. — Давай и тебя отведём в то крыло, где разбирают на части образцы? Ты же вообще идеальный объект для изучения. Пополнишь собой вашу копилку бесценного опыта?

— Меня нельзя! Я живой!

— А мы, по-твоему, зомби? — тихо спросила Блонди. Её рука потянулась к пистолету на бедре. Флэш, следовавший за ней тенью, остановил её.

— Где сейф, «живой»? — спросил я его. Не комната отдыха, а будуар шлюхи.

— Я здесь один раз был, вроде вот здесь, — Дункан подошёл к противоположной стене и показал на стену, где виднелось окошко считывателя. За ним неотступно следовала Кобра на случай, если внешник захочет что-то выкинуть. Она положила ему свою лапу на плечо и отодвинула. Я приложил пластину и часть стены в два квадратных метра поднялась под потолок обнажив перед нами несколько полок. Наверху лежали документы, личные дела сотрудников, несколько голографических снимков голых женщин и заражённых. Фу, да он маньяк! На средних полках стояли четыре небольшие коробочки. Наташа открыла одну и показала папаше Кацу. Его хищный нос обследовал белую жемчужину, находившуюся в коробочке, и утвердительно кивнул. Также они поступили с тремя остальными.

— Невероятное богатство! — прошептала Фитилёк. — У нас в стабе, ещё на поверхности, только Подкидыш принимал белую. Больше я никого не знала, кто бы хотя бы её видел.

— Я тоже впервые вижу, — поддакнула Блонди.

— Надо чаще выходить из дома, — прокряхтел папаша Кац. — Ты же говорил, что она в единичном экземпляре?

— Видимо где-то ещё нашёл, — пожал плечами Дункан. — К нам иногда доставляли загадочные органы. Даже не видоизменившиеся от заражённых, таких я больше не встречал. Эрик как-то сказал, что они раньше принадлежали существу, но не заражённому. А прибывшему сюда, как и мы через портал, но не из нашего рукава галактики. Мы здесь не одни…

— Одновременно с органами появлялись белые жемчужины? — уточнил папаша Кац.

— Да, откуда вы узнали?

— Это скреббер. Внешники завалили скреббера и разобрали его на части по привычке, — удовлетворённо крякнул знахарь.

— Одного? — спросила Фитилёк. — У него может быть больше одной жемчужины?

— Ещё как, — заулыбалась Наташа. — Мы встречали шесть.

— Вы? — ужаснулась Фитилёк.

— Да, папаша Кац перегрыз одному скребберу глотку, вставшему у него на пути, еле оттащили его потом, — со всей серьёзностью сказал я. Изя подыграл мне и состроил страшное лицо.

— Врёте вы всё. А эти настоящие? — она потянулась к крайней коробочке. Папаша Кац шлёпнул её