— «Фогель»… — Барбара посмотрела на Марину. — Извините, но я как раз об этом и говорю. «Фогель» хуже всех. Их интересует только одно — как продвигаются исследования. Скажите на милость, как она может заниматься делом, если ее постоянно дергают?! Ведь речь идет о науке. Постороннее вмешательство может все испортить. Она не может просто так все бросить и встречаться с людьми. Вам известно, что вы второй доктор, которого «Фогель» прислала сюда после Рождества?

— Да, я знаю, — ответила Марина.

Если бы она испытывала хоть малейшую симпатию к молодой женщине, она бы ее остановила.

Вернулся Джеки с мячами для тенниса. Может, он знал где-то поблизости корт…

— Вы знакомы с доктором Экманом?

— Мы вместе работали.

Барбара пожала красивыми плечами с золотистым загаром.

— Ну, если он ваш друг, извините. Конечно, он очень приятный человек, но ужасно нам мешал. Вечно тут болтался, задавал нелепые вопросы, увязывался за мной. Он мешал даже мне. И я даже не могу представить, каково пришлось Энник.

— Он ходил со мной смотреть птиц, — сказал Джеки.

— Я втолковывала ему, что у Энник нет времени, но он отказывался уезжать, пока не встретится с ней. Наконец она приехала и забрала его с собой. Насколько мне известно, он все еще там.

— Нет, — ответила Марина. — Или, вернее, да. Он умер.

Конечно, вины молодой женщины тут не было, совсем не было, но Марина почувствовала, что ее печаль перешла в гнев.

Джеки положил на полку теннисные мячи и взял Барбару за руку — в знак сочувствия или солидарности. Барбара побледнела, ее лицо, шея и даже плечи уже не казались золотистыми.

— Доктор Свенсон похоронила его там же, на месте. Об этом она сообщила нам в письме. О его смерти она пишет очень скупо, лишь пару слов, но, как вы говорите, ей некогда, она занята исследованиями. Жена доктора Экмана попросила меня поехать сюда, в Манаус, и по возможности выяснить, что случилось. Она хочет понять, что ей сказать детям о смерти их отца.

Тут в магазин вошли три женщины, одна из них с ребенком, а через минуту появилась еще одна пара. Казалось, они знакомы между собой. Мать передала ребенка своей спутнице, а сама стала выбирать растительное масло.

— Мне нужно сесть, — Барбара сказала это без всякой драмы в голосе.

Бовендеры вышли на улицу и сели на цементные ступеньки у входа. Джеки тут же вернулся в магазин за бутылкой воды.

— Ах, какое несчастье, — сказал Милтон Марине. — Бедный доктор Экман. Мне очень жаль.

Марина кивнула, не в силах сфокусировать зрение на Милтоне, Бовендерах или на чем-либо в магазине.

Барбара выпила воду, и Бовендеры удалились.

Родриго собрал отложенные ими товары — салфетки, теннисные мячи, широкополую шляпу, манго и бананы, — разложил их по сумкам и выписал подробный счет компании «Фогель».

Марина уже досадовала на свою несдержанность: возможно, она оборвала единственную нить, которая могла привести ее в джунгли. Возможно, Андерс с его дотошностью показался им назойливым, ухитрился их утомить.

Но все-таки ей хотелось думать, что, если бы умерла она, а он приехал ей на смену, его терпение тоже имело бы пределы…

Джеки сидел впереди рядом с Милтоном, а Марина сзади с Барбарой. Они ехали по дороге на Понта-Негра. Ветер врывался в машину и проносился через заднее сиденье. Пряди волос Барбары взлетали и били Марину по щекам, хотя Барбара старательно придерживала их обеими руками. Джеки плохо переносил езду в автомобиле, а дорога на пляж не могла похвастаться прямизной и отсутствием выбоин.

— Лучше, когда машину продувает? — спросил Милтон у Джеки.

Ответа он не получил.

— Ему нужен свежий воздух! — крикнула Барбара с заднего сиденья.

Марина чуть было не возразила, что воздух не очень-то и свежий, но воздержалась от комментариев.

Бовендеры позвали ее на пляж, и она решила продемонстрировать свою признательность. Когда Милтона попросили их отвезти, он сказал, что им нужно выехать в шесть часов утра, не позже. Что пляж, как и рынок — исключительно утреннее дело.

Но Бовендеры и слушать не хотели об этом.

Они заявили, что самое раннее время — девять утра, иначе они будут просто никакие. В девять утра Милтон и Марина ждали их у дома, но молодая пара появилась почти в десять.

По мнению Марины, старт был неудачный.

— А от занятий серфингом вас не укачивает? — спросила она, перекрикивая шум ветра. Они ехали быстро, об этом попросил Джеки, чтобы поскорее выбраться из машины.

— Нет, с этим у меня нет проблем, — ответил он.

— Он может прокатиться даже на волне-убийце, а вот лодки не переносит, — сообщила Барбара. — Господи, он даже смотреть на лодки не в состоянии! Не может даже гулять возле порта.

— Пожалуйста, не надо, — слабым голосом простонал Джеки.

— Извини, — сказала Барбара и отвернулась к окну.

— Зато когда я сажусь за руль, все мои проблемы исчезают, — сообщил Джеки.

После очередного крутого поворота Милтон резко ударил по тормозам, потому что на дорогу выбежала белая коза с шелковистой шерстью. Даже Марина, не страдавшая от укачивания, почувствовала, как у нее едва не вывернулся желудок. Коза еле-еле избежала гибели, но не поняла этого. Лишь с легким удивлением подняла голову, понюхала асфальт и двинулась дальше. Джеки открыл дверцу, и его стошнило.

— Я не могу пустить вас за руль, — заявил Милтон.

— Знаю, — ответил Джеки и прикрыл глаза рукой.

Накануне вечером, в ресторане, Бовендеры составили список всего, что Марине нужно посмотреть в Манаусе.

— Постарайтесь посетить местные достопримечательности, — сказал Джеки. — Больше тут нечего делать.

Они предложили ей съездить с ними на пляж и в Музей естественной истории. Но для этого была нужна машина. Тогда Барбара вытащила свой сотовый и позвонила Милтону. Его номер был в меню ее телефона.

Бовендеры приехали к ней. Почти неделю они выжидали после той неудачной первой встречи, но все-таки позвонили. Они хотели расспросить ее об Андерсе, ошибочно полагая, что Марина знает о его смерти гораздо больше, чем рассказала.

— Что вам написала Энник? — Барбара наклонилась к ней так близко, что Марина ощутила запах ее духов — смесь лаванды и лайма.

— Она сообщила, что он умер от лихорадки. И что она похоронила его там же. Это все, что я знаю.

Ресторан был слабо освещен, с цементным полом и сухими пальмовыми листьями над баром. В углу стояли два автомата для игры в пинбол; они трещали и звякали даже тогда, когда возле них не было играющих.

Барбара нервно помешивала в стакане тонкой красной соломинкой.