– Да. Но в то же время я слышал, как она смеялась со своей служанкой каким-то нервным смехом. Я, кажется, вывожу ее из себя. Она дрожит, когда лежит возле меня, а если я решаюсь дотронуться до нее, начинает рыдать.

– И это продолжается около недели? Действительно, что-то слишком долго.

«Да, все очень затянулось, – подумала Мэри, – ведь возлюбленный Джейн – нетерпеливый человек, он может быстро разгневаться даже на невиновного…» А Мэри страшилась его гнева.

– Мне кажется, что Джейн необходимо немного развеяться, и меланхолия пройдет. Вы простите мне мою нескромность, если скажу, что думаю?

– Вашу нескромность, Мэри! Бог мой, да вы сама скромность!.. Самая скромная из женщин…

– Так вот, мне кажется, что Джейн нужен ребенок. У женщин иногда возникает такая странная потребность. Если у нее будет ребенок – она перестанет грустить. Но вначале мы должны приободрить ее. Вы же знаете, у меня есть друзья при дворе. Там намечается бал, и я как кружевница короля приглашена туда. Я могу взять с собой одного человека. Вот я и предлагаю, чтобы пошла Джейн. Увидите, мысль о таком грандиозном событии воодушевит ее. И затем, когда она будет весела и счастлива, простите за неучтивость, дорогой друг, ну, я имею в виду… говорят, что удовлетворенная женщина с большей вероятностью может зачать…

Ювелир с жаром выразил ей признательность:

– Вы настоящий друг, Мэри!

– Будем надеяться, что все сложится хорошо и я и впредь смогу помогать друзьям, когда они нуждаются во мне.

А теперь позвольте мне тотчас же пойти навестить Джейн. Я расскажу ей о бале, и когда вы вернетесь домой, увидите, как она изменится.

Ювелир ушел, а Мэри, накидывая плащ, подумала, что у нее, кажется, есть талант дипломата, если ей с такой ловкостью удается решать дела других людей. «Мне нужно привести Джейн на бал, – думала она самодовольно, – ну что ж, я без малейших трудов добилась согласия ее мужа».

Она нашла Джейн в ее комнате в обществе Кейт, которую тут же выпроводили. Когда Кейт ушла, Джейн расплакалась.

– Какое облегчение, что есть человек, который знает меня такой, какая я есть! – сказала она. – Ты видела его, Мэри?

– Он приходит каждый день и спрашивает о тебе. Сожалеет, что отпустил тебя в тот раз.

Джейн вымученно улыбнулась.

– Он хотел, чтобы я осталась там, а потом ушла с ним навсегда… О, Мэри, я должна с кем-нибудь поговорить, а не то я сойду с ума! Я не могу понять, что со мной случилось. Я люблю… Конечно, я люблю его, но полагаю, что еще в состоянии помнить о своем долге по отношению к Уиллу и о своих обетах, данных при венчании. А тогда… Так странно, но я совсем не сопротивлялась. Я даже не задумалась о том, что причиняю Уиллу зло… это пришло мне в голову только потом.

– Часто так и бывает, – сказала Мэри, скривив губы. – Сначала сделаешь, а потом подумаешь. Но, – добавила она злобно, – ты ведь никогда его больше не увидишь, разве не так? Ну, изменила мужу разок, больше такого не повторится.

– Вот именно, – сказала Джейн печально.

– Это очень похвально. Но ты же не собираешься грустить всю оставшуюся жизнь? Как ты смотришь на то, чтобы пойти на придворный бал?

– Придворный бал? Но как я туда попаду?

«Ну вот, она моментально забыла о своем возлюбленном», – подумала Мэри.

– Ты знаешь, моя дорогая, что у меня связи при дворе. Я приглашена на бал и могу взять с собой подругу.

– Это… это было бы очень интересно, но у меня нет настроения.

– Тогда ты все равно пойдешь со мной.

Глаза Джейн просияли. Разве он не говорил, что у него есть дело при дворе?

– Мэри, а что мне надеть?

– В твоем гардеробе много прекрасных платьев.

– Но ведь они не для придворного бала!

– Посмотрим, что можно сделать… Там подошьем, тут подколем… и одно из твоих платьев вполне сгодится.

– Мэри, ты действительно мой добрый друг! Покидая дом, Мэри встретила Уилла.

– Ну как она? – спросил он нетерпеливо.

– Радуется как ребенок и ждет не дождется бала. Будьте уверены, все будет так, как я сказала.

– Да благословит вас Пресвятая Дева, Мэри, – проговорил Уилл с облегчением.

И Мэри ушла, посмеиваясь.

* * *

Джейн наряжалась к балу в спальне Мэри. В последние несколько дней они были неразлучны. Они выбрали самое красивое платье Джейн, немного обновили его прекрасными кружевами, которые сплела Мэри, и оно стало вполне пригодным для визита во дворец. Джейн переполняли чувства, нервное возбуждение то и дело прорывалось наружу приступами смеха, который она, казалось, не могла сдержать. На это была причина: на балу, вполне возможно, будет Эдвард. Он, как и Мэри, должен был получить приглашение.

Мэри сказала, что к дому подадут карету и отвезут их в Вестминстерский дворец.

– Карета! – воскликнула Джейн. – Мэри, у тебя, должно быть, большое влияние при дворе?

Когда они подъехали ко дворцу, лакеи в ливреях бросились помогать им. «Что бы они сказали, – усмехнулась Джейн, – если бы знали, что эти с виду важные леди всего лишь кружевница короля и ее подруга – жена ювелира?»

Но это было уже не важно, так как они очутились в огромном зале. Джейн никогда в жизни не видела такого великолепия. Стены были задрапированы богатейшим бархатом и расшитой золотом тканью. На нарядах мужчин и женщин сверкали драгоценные камни. «О, – подумала Джейн, дрожа от благоговения и чувствуя свое ничтожество, – нас здесь ни за кого другого и не примут, кроме как за кружевницу и жену ювелира».

Но люди обращали внимание на поразительную красоту Джейн.

– Когда мы увидим короля и королеву? – шепотом спросила она.

– Думаю, скоро, – прошептала Мэри в ответ. – Смотри вокруг – видишь, сколько знати! Вот та красивая леди болезненного вида – герцогиня Кларенсская, и с ней ее муж – герцог Кларенсский.

– Она очень мила, – отметила Джейн.

– Похоже, она не задержится долго на этом свете. Бледна, как лилия.

– Зато он красен, как пион.

– Очень любит пить вино. Но не говори так громко, Джейн.

– Да, я забыла. Мы же при дворе и должны держать глаза открытыми, ушки на макушке и быть тише воды, ниже травы. Скажи, а кто этот бледный, худощавый молодой человек?

– Где?

– Там, рядом с герцогом.

– Это – Ричард Глостерский, брат герцога Кларенсского и короля.

– Скорее бы пришла королева. Мне не терпится ее увидеть.

– Увидишь. О! Вот и они!

Гул голосов сменился тишиной, пугающей своей внезапностью. Вдруг тишина оборвалась громким звуком – геральды в дверях три раза протрубили в трубы.