еще семена. Посадим их на следующей неделе, если станет ясно, что заморозки не вернутся. – Я старалась говорить уверенно и доверительно.

В тот же день нам предстояла поездка в Чарльз-Таун на встречу с мистером Маниго. Я решила не отменять визит, хотя теперь уже не могла сообщить ему добрую весть о нашем новом товаре. Придется ехать с тем, что есть.

– О, как я рада снова вас видеть! – Миссис Пинкни просияла, заключая меня в объятия, когда мы вошли в главную гостиную ее дома.

На хозяйке было платье из расшитого цветочными узорами натурального голландского льна, тончайшего из тончайших. Бледно-зеленоватый оттенок ткани идеально подходил к ее глазам, а бледно-розовая люстриновая отделка чудесно сочеталась с цветом декоративной розы – я видела такие однажды на прогулке с миссис Бодикотт в лондонском ботаническом саду.

– Мы премного благодарны вам и мистеру Пинкни за очередное приглашение погостить у вас, – улыбнулась я.

– Премного, – подтвердила маменька, и я вслед за ней села на диванчик. – Я только на днях говорила Элизе, насколько чудотворно действует на меня ваше общество.

– На сей раз у нас особый случай. – Миссис Пинкни взглянула на меня, разливая чай по чашкам. – Мы с мистером Пинкни хотим представить вас нашей племяннице, мисс Бартлетт. Она поживет у нас несколько месяцев. Сегодня утром мы с ней ходили на рынок, и боюсь, я ее ужасно утомила, бедняжке даже захотелось прилечь. Она всего на пару лет младше вас, Элиза. Надеюсь, вы подружитесь.

– Должно быть, вы готовите званый ужин, чтобы представить ее местному обществу? – осведомилась маменька, принимая чашку с блюдцем.

– О, я об этом еще не думала, но идея превосходная! Непременно надо устроить торжество, пока вы здесь. – Миссис Пинкни опустилась в обтянутое великолепной парчой кресло напротив нас. Подол ее платья изящными складками спускался на пол.

До чего же я восхищалась этой дамой! Она всегда была такой приветливой и элегантной, а в ее глазах читались мудрость и глубокое знание жизни. Я подумала, насколько они с мистером Пинкни подходят друг другу. Нет сомнений, это истинный любовный союз. В любое время они проявляли на людях взаимное уважение и глубокую привязанность. На миг я задумалась, сколь пылки и глубоки должны быть их чувства друг к другу наедине…

У меня даже засосало под ложечкой от странного ощущения. Неужто я и сама хочу того же? Любовного союза? В следующий миг я чуть не рассмеялась в голос над этой нелепой мыслью. Возможно, все дело в моем нежном возрасте. Я уже замечала, как на балах и званых вечерах моих ровесниц охватывало необычное возбуждение, когда рядом оказывались их воздыхатели и предполагаемые женихи. Девиц словно лихорадило. Некоторые даже падали в обморок. Себя же я до сих пор считала нечувствительной к страстям. В любом случае, у меня было слишком много других забот.

Тут я обнаружила, что маменька и миссис Пинкни выжидательно смотрят на меня.

Мне представилось вдруг, что они подслушали мои мысли, и щеки мои тотчас вспыхнули.

– Вы что-то спросили? – поспешно проговорила я. – Прошу прощения, немного задумалась.

Маменька поджала губы, затем сказала:

– Миссис Пинкни только что поинтересовалась, с кем еще, на наш взгляд, можно познакомить мисс Бартлетт. Я сразу вспомнила о Мэри Шардон и ее родителях, миссис и мистере Вудвордах.

– О да, конечно, – закивала я с энтузиазмом. – Это будет чудесно. Мэри очень милая, она станет прекрасной подругой для мисс Бартлетт.

– Я тоже так подумала, – удовлетворенно кивнула маменька. – Знаю, ваша племянница еще слишком юна, однако вы не думаете, что стоило бы пригласить кого-нибудь из молодых джентльменов? – обратилась она к миссис Пинкни.

Пока они перечисляли имена многообещающих женихов, о большинстве из которых я раньше и не слышала, я задумалась, каким должен быть мой кавалер, чтобы я всерьез отнеслась к замужеству. Если я полюблю мужчину всей душой, будет ли мне этого достаточно, чтобы отказаться от главного дела – от управления плантациями, приносящего мне истинное удовлетворение? Мое стремление заменить отца и способствовать процветанию нашей семьи – стремление, столь непривлекательное, по мнению маменьки, для женихов, – невозможно было отринуть. Я готова была признать, что это мое свойство называется честолюбием, и никак иначе. Так, возможно, его место займет нечто более нежное и сладостное – простое желание любить и быть любимой?

Я фыркнула от смеха, поняла, что сделала это вслух, и тотчас закашлялась, чтобы скрыть оплошность.

– Что-то не так, Элиза?

– О, я просто поймала смешинку. Со мной все в порядке, маменька. Только захотелось прилечь. Вы же знаете, как меня укачивает в лодке, а потом еще эта поездка в экипаже…

– Да-да, хорошо, иди отдохни перед ужином. – Она, похоже, была не прочь от меня избавиться – ей не терпелось в подробностях обсудить с хозяйкой дома матримониальные прожекты на мой счет.

Я подобрала юбки и поспешно откланялась.

Возможно, однажды я наберусь смелости расспросить миссис Пинкни, в чем секрет ее счастливой жизни с мужем. На случай, если мне эти знания когда-нибудь понадобятся.

Я вышла в коридор и направилась к лестнице. Особняк Пинкни был отделан темным деревом и изысканно обставлен. Это был уютный, чудесный дом. И счастливый. Я разумеется, стеснялась задать вопрос, но чувствовала, что его хозяева мечтают о детях. Малыши придали бы их счастью новую глубину. Я мысленно вознесла молитву о том, чтобы Господь ниспослал благословение таким прекрасным людям.

Едва я взялась одной рукой за перила, а другой подобрала юбки, собираясь подняться по ступенькам в гостевую комнату, до меня донеслось тихое покашливание. Я остановилась и посмотрела в глубь коридора. Дверь в библиотеку была приоткрыта.

Моему дорогому другу, миссис Бодикотт

Мне приходится вести дела на трех плантациях, а для сего требуется немыслимое количество писанины, да еще множество иных хлопот навалилось и прочих забот, каковые Вам и представить трудно. Но дабы Вы не думали, будто все это слишком обременительно для девицы моих малых лет, позвольте сей же час Вас заверить: я безмерно счастлива от того, что могу быть полезной своему добрейшему отцу. К тому же, как выяснилось, ежели вставать пораньше, можно и успеть больше.

Не думайте также, что подобная жизнь способствует скуке и унынию. Спешу Вам сообщить, что в Чарльз-Тауне есть две наидостойнейшие леди – миссис Пинкни и миссис Клеланд, – каковые дарят меня своей благосклонностью, находят приятным мое общество и настаивают на том, чтобы я останавливалась у них, когда дела приводят меня