Татуировки: несколько, как профессиональные, так и любительские.

Значение?

Важен индивидуальный дизайн?

Пирсинг — дань моде или нечто большее?

Дурные привычки — грызет ногти. Курит.

Отношение к спиртному: сколько? Как часто?

Наркотики — нельзя исключать: худая, бледная, неухоженная. Но поведенческие реакции в норме: наблюдательна, всегда начеку.

Увы, ничего более конкретного написать об Эйнджи Ди Марко Кейт не смогла. Времени, чтобы лучше узнать друг друга, у них не было, а те несколько часов, которые они провели вместе, несли на себе тягостный отпечаток. Кейт, поморщившись, представила, к каким выводам мог бы прийти посторонний человек, окажись она сама в подобной ситуации. Потому что стресс будит у всех одинаковые защитные реакции: образно выражаясь, мы либо скалим зубы, либо поджимаем хвост. Правда, эта истина не отменяет того факта, что пытаться найти подход к Эйнджи Ди Марко — это значит напрасно тратить время и нервы.

На ее счастье, директриса «Феникса», приюта для бывших проституток, нервы имела стальные. В заведении этом обитали юные женщины, которые либо по собственной воле, либо под давлением обстоятельств ступили на скользкую дорожку, однако вовремя опомнились и попытались завязать с прошлым.

Впрочем, нельзя сказать, что Эйнджи по достоинству оценила оказанное ей гостеприимство. Не стесняясь сильных выражений, она высказала все, что думает по этому поводу. В свою очередь Кейт подумала, что реакция никак не соразмерна поводу.

— Что, если я не хочу здесь находиться?

— Эйнджи, тебе ведь некуда пойти…

— С чего вы взяли?

— Давай не будем начинать все сначала, — ответила Кейт с нетерпеливым вздохом.

Пока они препирались, Тони Эрскин, директриса приюта, стояла в дверях и, нахмурив брови, наблюдала за их перепалкой. Затем она оставила их выяснять отношения в небольшой гостиной, обставленной старой мебелью. Стены украшали купленные по дешевке «произведения искусства», отчего сама комната производила впечатление номера в дешевом мотеле.

— У тебя нет постоянного адреса, — сказала Кейт. — Ты сказала мне, что родителей твоих давно нет в живых. Ты не смогла назвать мне ни единого человека, который был бы согласен приютить тебя. Скажи, куда ты пойдешь? Здесь чисто, есть ванная, можешь помыться и выспаться. В чем проблема?

Эйнджи сердито ударила кулаком потертую диванную подушку.

— Потому что это задрипанный клоповник, вот почему.

— Ах, вот оно что? А ты привыкла селиться в «Хилтоне»? А твой фальшивый адрес? Ты вспомни, что это за район.

— Если вам здесь так нравится, сами тут и оставайтесь.

— Мне незачем. В отличие от тебя, у меня есть крыша над головой, и я не прохожу в качестве свидетеля в деле об убийстве.

— Можно подумать, я стала свидетелем по своему желанию! — выкрикнула девушка. Неожиданно глаза ее наполнились слезами, а следующий миг они уже катились по ее щекам. Эйнджи поспешила отвернуться от Кейт и, прижав к глазам кулачки, свернулась в комок.

— Нет-нет-нет, — негромко повторяла она. — Только не сейчас…

Этот неожиданный всплеск эмоций застал Кейт немного врасплох. С одной стороны, именно на это она и рассчитывала — чтобы защитный панцирь дал трещину. С другой стороны — сейчас, когда это произошло, — она не знала, как реагировать.

Чувствуя себя отчасти виноватой, она осторожно приблизилась к девушке:

— Эйнджи…

— Нет, — всхлипнула та еще раз, обращаясь скорее к себе самой. — Только не сегодня, прошу вас, ну пожалуйста…

— Тебе нечего стыдиться, Эйнджи, — негромко произнесла Кейт, стоя рядом. Впрочем, от любых физических контактов она воздержалась. — У тебя был тяжелый день. На твоем месте я бы тоже расплакалась. Но я поплачу позже. Не слишком хорошо умею это делать. Из носа начинают литься сопли, смотрится отвратительно.

— А почему я не могу поехать с вами?

Вопрос, словно крученая подача, прилетел откуда-то с левого поля и больно огрел Кейт по виску. От неожиданности она на миг остолбенела. Можно подумать, эта красотка всю жизнь прожила дома! Как будто никогда не ночевала у чужих людей. Да она уже черт знает сколько времени болтается на улице. Одному богу известно, почему до сих пор жива. И вдруг нате вам! Возьмите меня к себе… Нет, это полная бессмыслица!

Прежде чем Кейт успела ответить, Эйнджи тряхнула головой, вытерла рукавом куртки слезы и громко втянула воздух. Первое окошечко, через которое можно было наладить контакт, захлопнулось, и на лицо вернулась каменная маска.

— Ладно, проехали. Можно подумать, вас колышет, что будет со мной.

— Эйнджи, если бы мне было все равно, я бы не тратила время на эту работу.

— Ну да, конечно, как я забыла! Это ваша работа!

— Послушай, — устало обратилась Кейт. Сил, чтобы спорить, уже почти не осталось. — Это лучше, чем спать где-нибудь в картонной коробке. Потерпи пару дней. И если станет совсем невмоготу, я постараюсь что-нибудь придумать. У тебя есть номер моего телефона. Звони, если вдруг понадоблюсь. Честное слово, в любое время, я всегда на твоей стороне. Утром заеду.

Эйнджи ничего не ответила, лишь продолжала стоять с насупленным видом — вся какая-то крошечная в джинсовой куртке с чужого плеча.

— Постарайся поспать, слышишь? — негромко сказала Кейт и вышла, оставив девушку стоять все там же, посреди комнаты. Эйнджи тупо смотрела в окно, на огни соседнего дома. От этого зрелища почему-то защемило сердце. Как, однако, символично: бездомный ребенок, который никому не нужен, заглядывает в окна чужих домов..

— Вот почему я не работаю с детьми, — сказала она, вернувшись домой, коту. — Они, того гляди, испортят мою репутацию железной леди.

Тор замурлыкал и перекатился на спину, подставляя живот, чтобы хозяйка его почесала. Кейт послушно выполнила просьбу. Было приятно погладить живое существо, которое на свой кошачий лад любило ее и ценило. Почему-то она тотчас подумала об Эйнджи Ди Марко, как она лежит в постели, не смыкая глаз, окруженная чужими людьми, и единственная связь с другим человеком, которая хотя бы что-то значила, была ее, пусть косвенная, связь с убийцей.

Не успел Куинн переступить порог своего номера в отеле «Рэдиссон-Плаза», как автоответчик поприветствовал его мигающим зеленым огоньком — кто-то оставил сообщение. Бросив пакет с остатками мексиканской снеди в корзину для бумаг под письменным столом, он позвонил в гостиничный сервис и заказал в номер рисовый суп и сэндвич с индейкой, к которому, возможно, даже не притронется. Желудок до сих пор пытался переварить мексиканскую стряпню.

Он разделся, запихал все, кроме ботинок, в пакет для прачечной, завязал его и оставил у двери. Да, кого-то в прачечной ждет малоприятный сюрприз.