Семарь-Здрахарь уже открыл глаза. Увидев приближающегося Блима Кололея, он блаженно лыбится ему:

— Хо-оро-ошо-о по-ошло-о…

— Можешь втрескать? — Без заискивания, в лоб, спрашивает Блим Кололей. Вмазанный Семарь-Здрахарь пришел в благостное расположение духа и теперь готов помогать всем и каждому:

— Ко-оне-ешно-о-о… Те-ебя-а ку-уда-а?

— В метро. — Говорит Блим Кололей и стягивает с себя рубаху. Обнажается худосочный торс, покрытый редкими красными прыщами. Блим Кололей передает Семарю-Здрахарю машину с винтом, ложится на матрас и откидывает руку, открывая доступ к подмышечным венам. Матрас колет спину, но Блим Кололей не обращает на это внимания, укол, которого он ждет, и сильнее, и приятнее, и ради него можно претерпеть мелкие неудобства.

Шприц лежит в руке Семаря-Здрахаря как влитой, словно это одна из его неотъемлемых частей тела, с которой он родился, но почему-то вынужден расставаться время от времени. Иголка, словно сама, находит кололеевский веняк, протыкает его, и жидкость в баяне начинает смешиваться с жидкостью, наполняющей кололеевское тело.

Блим Кололей терпеливо ждет конца инъекции, к горлу уже подступает первая волна прихода, а Семарь-Здрахарь еще не кончил введение. Наконец, струна покидает вену и Блим Кололей раскрывается навстречу знакомому, но невыразимому в скучных словах, ощущению.

Глотка наполняется горьковатым запахом винта. Перед глазами снуют цветовые пятна. Сердце начинает стучать на повышенных оборотах. Тихая радость распирает тело Блима Кололея. Это тело становится все больше и больше, оно заполняет всю квартиру, всю Вселенную. Блим Кололей чувствует единение со всеми тварями земными и инопланетными.

Это приход…

Через несколько минут первая острота ощущений спадает и Блим Кололей обнаруживает чье-то любопытствующее присутствие. Он приоткрывает глаза. Свет заходящего солнца отражается в них и бросает блик на неподвижно застывшего в углу комнаты таракана. Таракан шевелит усами, стремясь постигнуть какую-то свою, тараканью загадку.

— Здравствуй, друг. — Обращается к насекомому Блим Кололей. — Винта хочешь?

Таракан кивает.

Пока вмазанная Зоя Чумовоззз стекает по кухонной стене, Семарь-Здрахарь ковыряется в Машиной Коленике Ввеновне. К полутора кубам первака в машине уже прибавилось еще столько же контроля.

— Что за дебильные у тебя веняки?… — Ласково ругается Семарь-Здрахарь и очередной раз всаживает иголку под кожу.

— Ну, вот же она. Почему ж контроля-то нет?

Появляется контроль.

— Вот. Тихо.

Поршень легонько подается вперед и Машина Коленика Ввеновна срывается со струны с тихим воем:

— Дует!.. Больно!..

— Во, бля!

— Давай в оборотку. — Благодушно предлагает Семарь-Здрахарь. Ему до пизды все вопли Коленики, он хочет ее вмазать и пойти потащиться. Неудачи не обламывают его, а лишь ненадолго отодвигают время самопогружения.

Машина Коленика Ввеновна выворачивает руку и на ее тыльной стороне проступает несколько продолговатых бугорков.

— Во, сюда я без проблем. — И Семарь-Здрахарь вгоняет иглу в одну из показавшихся вен. На этот раз все идет удачно и винт, разбавленный свернувшейся кровью, попадает по назначению. Пока Машина Коленика Ввеновна ловит приход, Семарь-Здрахарь промывает машину, Зоя Чумовоззз тащится на полу, за ними наблюдает Блим Кололей. На его ладони сидит большой черный таракан. Он топорщит усы и крутит головой, явно не собираясь никуда убегать.

— Чего ты его приволок? — Семарь-Здрахарь сел перебирать сваренный винт.

— Да вот, пассажир винта хочет. — Отвечает Блим Кололей и пускает зверя на стол. Тот бежит прямо к снятому со струны петуху и начинает околачивать его усами.

— Ну, — Хихикает Семарь-Здрахарь. — Ему много не надо.

В баночке, в которой щелочили винт, чудом осталась одна капля. Семарь-Здрахарь трясет пузырек, и капля винта падает на пластик стола. Таракан тут же перебегает к ней, припадает к наркотику и шевелит жвалами.

— Смотри, — В восхищении прыгает Блим Кололей. — Пьет!

— Ой, уберите эту гадость! — Вопит оприходовавшаяся Зоя Чумовоззз.

— Тихо, ты! Он наш, торчковый. Винтом заправляется! — Спокойно объясняет Семарь-Здрахарь.

— А ему это не вредно? — Зоя Чумовоззз с ходу принимает концепцию насекомого-наркомана и у нее срабатывает материнский инстинкт, сейчас она хочет обо всех заботиться.

— А хуй его разберет. Если пьет — значит, знает что делает. — Замечает Блим Кололей. — Он мне сам так и сказал: хочу винта.

Напившись, таракан отходит на некоторое расстояние и издает неслышимый клич. На него отзываются все его собратья. Винта в капле так много, что им можно уширять целый тараканий полк.

Наркоманы наблюдают за поразительной картиной: изо всех углов к винтовой халяве сползаются огромные тараканы. Без толкотни, по очереди, они припадают к раствору и удаляются на нетвердых ногах.

— Экий пир мы им устроили! — Умиляется Семарь-Здрахарь. — Пошли отсюда, пусть ублаготворяются.

— А они наш винт не сожрут? — Зоя Чумовоззз, несмотря на просыпающийся в ней периодически альтруизм, не забывает и себя. Кому захочется отдавать свою кровную вмазку каким-то тараканам?

— А мы его пробочкой заткнем. Им не открыть. А для надежности… — Блим Кололей открыл неработающий холодильник и поставил пузырек в морозилку:

— Тут его ни один таракан не сопрет.

И захлопнул дверцу.

Оставив тараканов, и подхватив Машину Коленику Ввеновну, наркоманы перебазировались в комнату. Блим Кололей тут же начал приставать к Зое Чумовоззз. Словно невзначай его рука оказалась в промежности девушки. Та не реагировала. Блим Кололей начал действовать решительнее, когда Зоя Чумовоззз оказалась полностью обнаженной, она вдруг встрепенулась, отстранилась от кололеевских пальцев, что-то ищущих в ее влагалище и задумчиво спросила:

— А кто это поет?

Семарь-Здрахарь и Машина Коленика Ввеновна оторвались от сеанса французской любви, которым они с упоением и причмокиванием занимались последние пол часа и, недоумевая, уставились на Зою Чумовоззз.

— А действительно. — Машина Коленика Ввеновна пошевелила ушами, настраивая их на сверхтонкое восприятие. — Странные звуки.

Теперь и парни услышали их. Тонкая, еле уловимая мелодия, казалось проникающая непосредственно в мозг, лилась сразу со всех направлений. В ней не было четкого ритма, но она была ритмичной, в ней не было четкой мелодии, но она казалась мелодичной, в ней не было почти никаких звуков, но казалось, что звучанием наполнено все окружающее пространство.

— Какой кайф! — Воскликнула Зоя Чумовоззз и закружилась по комнате.

Семарь-Здрахарь и Машина Коленика Ввеновна, как были, валетом, лежали рядом и закрыв глаза слушали непонятную музыку. Блим Кололей томно поглаживал свой хуй, его странным образом возбуждала и успокаивала эта мелодия, словно он получил еще один дозняк винта, или даже не винта, а благородного фенамина…