прицела. Раздался выстрел. Броневик на полном ходу развернуло под прямым углом к шоссе, и он тут же повалился на бок.

Да, теперь путь отхода врагу на запад по этой дороге был отрезан. Уже к 23 часам 4 ноября эту дорогу перехватили передовые отряды 3-й гвардейской танковой армии вместе с танками-тральщиками.

— Радист, наблюдать за шоссе! Обо всем сразу докладывать. Передай Петренко: мы поможем. Нагуманову — огонь по батарее. Башнеру — осколочным, заряжай! — командует взводный.

— Готово!

Тральщики Петушкова и Нагуманова принялись вести огонь прямой наводкой по артиллерийским позициям противника.

Ни один выстрел не пропадал даром. Вскоре танкисты разбили шесть пушек, уничтожили машину с боеприпасами. Огонь вражеской батареи из западной части Святошино был подавлен.

— Товарищ старший лейтенант, — доложил заряжающий Окулов. — С тыла тоже немецкие пушки.

Петушков прислушался. По-прежнему далеко позади гремел бой. В ту сторону, к северной окраине Святошино, залпами била немецкая артиллерия.

Быстро оценив обстановку, командир взвода пришел к выводу, что находится в тылу вражеского артдивизиона. Надо «раскрошить» их пушки или, по крайней мере, вогнать в землю расчеты — это решение пришло само собой. Тогда удастся по-настоящему оседлать шоссе, чтобы по нему не смогла проскочить и мышь. А наша пехота довершит дело и закрепит рубеж…

Петушков согласовал огонь с Петренко, и оба взвода ударили по вражескому артдивизиону с тыла. Не жалея снарядов, тральщики держали противника под обстрелом, пока не подошли основные силы танков, а за ними — мотострелковые подразделения, которые и взяли в плен немецкие расчеты. Вместе с линейными танками появились и остальные взводы тральщиков.

Петушков почувствовал, как сразу полегчало на душе от сознания правильно принятого и осуществленного решения.

Но борьба с вражеской артиллерией не прошла для тральщиков даром. Во взводе Петренко вышли из строя оба танка. Из его экипажа были убиты прямым попаданием снаряда механик-водитель Большаков и радист Смирнов, а сам взводный контужен. Тяжелое ранение получил лейтенант Шайхутдинов. Полковые ремонтники восстановили потом обе машины за двое суток, а потеря людей была невосполнима.

Вскоре рядом с машиной Петушкова появился заместитель командира 56-й бригады, возглавлявший передовой отряд. Он поблагодарил экипажи за умелые действия, за то, что ни один танк бригады не подорвался на минах. Затем поставил новую задачу: после пополнения боеприпасами выступить в голове передового отряда в направлении Боярки и Глевахи с задачей перерезать железную и шоссейные дороги, идущие из Киева на юго-запад, и уничтожить противника, отходившего на Васильков — Фастов.

Лукин, Мугалев и я подъехали в Святошино почти одновременно с заместителем и подтвердили задачу, приказав экипажам отцепить тралы.

Начинался новый этап операции. Теперь главной целью было отрезать все пути отхода противника из Киева и полностью разгромить вражеасую группировку.

К вечеру 5 ноября тральщики Петушкова в составе передового отряда на максимальных скоростях промчались через Петропавловскую и Никольскую Борщаговку дальше на юг. Житомирское шоссе было полностью потеряно для врага как путь отступления. Для него оставались открытыми лишь дороги на Васильков — Фастов, их-то и должен был перекрыть передовой отряд.

Было неизвестно, встретятся ли дальше минные поля. Поэтому по нашей штабной радиостанции был передан приказ Лукина: всем подразделениям продолжать действовать без тралов, но быть готовыми к их применению.

Гитлеровцы принимали все меры, чтобы как можно быстрее отвести свои части из Киева на юго-запад. Позднее выяснилось, что гитлеровское командование не имело точного представления о направлении главного удара нашей подвижной группы и не ожидало быстрого появления советских танков на дорогах, ведущих в сторону Васильков — Фастов.

На выходе из Никольской Борщаговки Петушков обнаружил в темноте вражескую колонну пехоты и артиллерии, тянувшуюся впереди к селу Крюковщина. Тральщики незаметно пристроились в хвост колонны и, тихонько перематывая гусеницы, шли за нею, не вызывая никаких подозрений. Петушков выжидал подходящего момента. У него с Нагумановым было раз и навсегда договорено: если не подавалось никаких специальных команд, надо во всех случаях руководствоваться правилом: «Делай, как я». То есть, поступай так же, как и командир взвода. А сейчас какие бы то ни было команды по рации, как и другие способы общения между двумя экипажами, исключались.

Петушков не знал, что за ним с небольшим отрывом идут три тральщика взвода лейтенанта Савинова и что тот также выжидает подходящего момента для нападения на колонну. За Савиновым двигался танк командира роты старшего лейтенанта Старокожева, в котором, в соответствии с приказом Лукина, находился я как представитель командования полка в передовом отряде.

Достигнув Крюковщины, немецкая колонна повернула влево, на Гатное, видимо, держа курс к Васильковскому шоссе. «Торопятся проскочить, — мелькнула у меня мысль. — Ну, давайте, давайте… Только зря стараетесь».

Когда свет фар головных машин уперся в первые хаты на окраине села Гатное, даю команду ротному:

— Ракету!

Тот в вытянутой руке поднял над башней танка ракетницу и сделал выстрел. Зеленоватый свет выхватил из ночной мглы всю вражескую колонну разом. Убеждаюсь: сигнал понят. Доли секунды потребовались Петушкову, чтобы поразить выстрелом из пушки головную машину с автоматчиками. Еще один осколочный снаряд — и вторая машина разлетелась в куски. Движение вражеской колонны застопорилось. Теперь уже Петушков выпускает ракету, чтобы подсветить себе и Нагуманову. Фашистские солдаты и офицеры, истошно крича, соскакивают с машин и бегут врассыпную.

— Дави! — командует Петушков механику.

— Есть!

Чумилин резко прибавил газ, и две немецкие повозки поочередно превратились в лепешки под гусеницами танка. Петушков поджег снарядом оказавшийся поблизости бензовоз. Рассыпавшиеся искрами фонтаны горящего бензина, словно бенгальский огонь, ярко высвечивали цели, помогая ускорить разгром колонны.

«Тридцатьчетверка» Нагуманова и взвод Савинова по сигналу ракеты, выпущенной командиром роты, пошли стороной от дороги и на полном ходу врезались в центр растянувшейся вражеской колонны. А танк Петушкова упорно пробивался с ее хвоста, подминая под свои гусеницы автомашины, повозки, пушки, минометы. Паника в рядах противника усиливалась с каждой минутой. Поднялась беспорядочная стрельба. Часть гитлеровцев пыталась укрыться в ближайшей балке, но безуспешно: пулеметный огонь танков навсегда припечатал их к земле.

Я тут же отправил командиру полка по рации донесение о результатах наших действий.

Наутро перед жителями Гатного предстала картина полного разгрома отступавшей вражеской части: сотни трупов, разбитые, перевернутые машины и повозки, искореженные орудия валялись в балке и вокруг нее. В поле и вдоль дорог одиноко блуждали лошади с порванными постромками.

На рассвете 6 ноября наши танки вошли в окруженную густым лесом Боярку. Минных полей больше не встречалось. Я решил, что в условиях поспешного отступления противник вряд ли сможет где-либо поставить минное прикрытие, вплоть до Фастова. В одном из