С одной стороны, это было удобно – можно послать «скороходов» в ближнюю разведку, для выяснения «что это там за дым?». Или они могут повиснуть на хвосте более скоростного, чем весь отряд, противника и попытаться сбить ему ход, но действовать всеми четырьмя крейсерами можно было только против достаточно тихоходного противника. А у русских таковых кораблей немного.

Но в данном случае, кажется, повезло: Уриу долго ломал бы голову, что за двухтрубный крейсер шляется у западного побережья Японии, но разведка во Владивостоке, как обычно, показала себя с самой наилучшей стороны – адмирал знал, что «Амур» и «Богатырь» покинули русский порт.

Сотокити Уриу рассматривал предстоящее столкновение с изрядной долей оптимизма: либо удастся догнать и утопить этот минзаг, а если будет на то воля богов, то и крейсер, либо нет. Но попытаться определенно стоит – японским кораблям в любом случае ничего серьезного не угрожает. Даже если «Богатырь» умудрится чувствительно повредить один из преследующих крейсеров, всегда есть возможность отойти под защиту шестидюймовых «батарей» «Нанивы» и «Такачихо». Пусть русский значительно сильнее каждого отдельного корабля отряда, но вместе японские крейсера превосходят его по огневой мощи более чем вдвое.

Так что риска практически нет.

Адмирал немедленно распорядился поднять приказ для «Акаси» и «Сумы». Отреагировали корабли чуть ли не мгновенно. Вероятно, их командиры думали приблизительно так же, как и сам Уриу, и два этих маленьких крейсера стали достаточно быстро отрываться от своих старших товарищей.

Но и проблемы проявились сразу же: все-таки «Сума» был здорово поврежден в Цусимском сражении, можно считать, что только чудо удержало на воде этот крейсер и позволило тому на последнем издыхании доползти до Такесики.

Нетрудно догадаться, что разрушенный и восстановленный корабль (как, впрочем, и любая другая машина) будет несколько похуже только что построенного.

А «паспортные» узлы кораблей японского флота и так были «дутыми»: на «сдачу экзамена» выходили без боезапаса, с минимальным количеством угля, со специальными командами кочегаров, применяя форсаж…

Так что на деле, в бою, «Акаси» выдавал хорошо если девятнадцать узлов вместо положенных двадцати одного, а «Сума» и до восемнадцати не дотягивал.

Капитан первого ранга Асаи, заменивший на мостике «Сумы» тяжело раненного при Цусиме Точиная, был внешне невозмутим, хотя в душе его просто клокотали эмоции. Крейсер не успевал за своим систершипом, катастрофически не успевал. Можно было требовать от машинной команды чуда, но только требовать – все равно результаты не воспоследуют.

Крейсер каперанга Усики скоро приблизится на дистанцию открытия огня к «Богатырю», но очень долго будет находиться один на один с русским, а это весьма «вредно для здоровья» корабля, вдвое меньшего по размерам и вчетверо слабейшего в плане артиллерии, чем русский шеститысячник.

– Что он делает! – лейтенант Гестеско протянул руку в направлении приближающегося японского крейсера. – Александр Федорович, умоляю: прикажите шесть румбов вправо, и я обещаю вам нашпиговать этого наглеца снарядами, как свиной окорок чесноком!

– Оставаться на курсе! – отрезал Стемман. – А вы, Николай Степанович, пройдите к кормовому мостику и приготовьтесь вести бой на отходе. Наша задача сейчас – прикрыть «Амур», а не ввязываться в сомнительные авантюры.

И что тут ответишь, кроме «Есть!»? Старший артиллерист крейсера козырнул и немедленно отправился организовывать стрельбу кормовой башни и левой шестидюймовки каземата. Всего три орудия из двенадцати имеющихся на «Богатыре» могли сейчас вести огонь по «Акаси». Но и это немало – ведь оппонент имел возможность отвечать только из одной своей баковой пушки такого же калибра.

Сорок кабельтовых. Первым шарахнул выстрелом японец. С большим недолетом. «Богатырь» хладнокровно молчал, и на нем ждали сокращения дистанции.

Дождались… Снаряд ударил в вентиляторную трубу, раскорежил ее в металлолом и осыпал осколками прислугу палубных орудий. Щедро осыпал. По палубе со стонами поползли раненые…

Только после этого Гестеско отдал приказ на открытие ответного огня.

Сначала загрохала казематная пушка, а после ее четвертого выстрела, когда всплеск от падения снаряда встал неподалеку от борта «Акаси», присоединилась и кормовая башня. За последующие пятнадцать минут русские отметились четырьмя попаданиями в противника, получив в ответ одно, вызвавшее пожар в кают-компании. А потом…

– Что они делают? – в первые мгновения Усики не понял: у русских что-то случилось с управлением или они просто обезумели: «Богатырь» повалило вправо, и он открывал противнику прямой путь к прикрываемому «Амуру». То есть просто иди и «убивай» беззащитный корабль…

Но, отойдя кабельтовых на пять от прежнего курса, русский крейсер сделал «правое плечо вперед» и стал двигаться в прежнем направлении.

Японский каперанг понял, в какую переделку он попал, и мысленно неоднократно послал весьма нелицеприятные эпитеты своему недальновидному адмиралу: нагоняя «Амур», теперь придется идти около часа под бортовым огнем большого крейсера, который с такой дистанции из восьми шестидюймовых стволов растерзает «Акаси» вдрызг. Потом подоспеет «Сума» и получит свою порцию. В общем, половину боевого отряда гайдзины расколотят по частям, практически не пострадав сами…

Но, получив прямой приказ адмирала «Атаковать противника полным ходом», самурай не смеет рассуждать по поводу его разумности – только выполнять. Разве что…

– А вот этот номер у вас не пройдет, – пробормотал Стемман себе под нос, увидев, что японский крейсер склонился влево и стал удаляться от курса «Богатыря».

На «Акаси», вероятно, решили обогнать «Амур» на параллельном курсе и, пока подоспеет подмога, исколотить его снарядами, надежно сбив ход.

– Машина! – склонился каперанг над переговорным устройством. – Полный ход! Лево на борт! (это уже рулевому).

Крейсер, медленно, но верно набиравший ход до двадцати двух узлов, повалило на пересечку курса своего визави.

Теперь Усики окончательно понял, в какую катавасию угодил его корабль. Классический «кроссинг Т». «Акаси» на протяжении двадцати минут будет под анфиладным огнем значительно более мощного противника и отвечать сможет только из баковой шестидюймовки, которая, весьма вероятно, долго не просуществует. А свернуть с курса нельзя – приказ адмирала.

«Сума» отчаянно торопился на выручку и даже безуспешно попытался докинуть пару снарядов с запредельной дистанции, но эта помощь не успеет…

Шевельнулась даже предательская мысль: «Если бы, например, свалило первым же залпом трубу, то можно будет прекратить погоню в связи с ее бесполезностью и отойти под прикрытие остальных кораблей отряда…»

Все больше «богатырских» пушек подключалось к обстрелу, и, казалось, боги услышали тайные мольбы японского командира: русский снаряд перебил паропровод и «Акаси» немедленно «захромал», неудержимо теряя скорость.