Неожиданно в борт корабля вонзилась стрела.

— Поднять якорь! — крикнул Раздвоенная Борода. — Гребцы, по местам!

Тут же были выбраны якорные канаты, носовой и кормовой. Якоря напоминали два тяжелых, скрепленных между собой крюка. По отдельности они весят не много, чуть больше двадцати пяти горианских стоунов, или около ста земных фунтов. Они крепятся при помощи просмоленного каната. Люди Раздвоенной Бороды поспешили к своим скамейкам, и я услышал, как они спускают весла.

Со стороны берега к нам приближалось около дюжины маленьких лодок, в каждой из которых сидело человек десять-пятнадцать.

Еще две стрелы попали в корабль, но остальные унеслись в темноту.

— В открытое море! — крикнул Раздвоенная Борода. — Гребите!

Змей развернулся в сторону моря, и весла опустились в воду.

— Гребите! — орал Раздвоенная Борода.

Змей заскользил вперед.

Разозленный Ивар стоял у борта и не сводил глаз с маленькой флотилии, пустившейся в погоню за его кораблем.

Он повернулся к своим матросам и провозгласил:

— Пусть это будет для вас уроком — никогда не доверяйте тем, кто живет в Кассау!

Гребцы затянули песню.

— А что ты сделал с Гуртом и теми, кто был с ним в шхерах?

— А мы их раздели догола, — ответил Раздвоенная Борода. Он посмотрел на маленькие лодочки, оставшиеся далеко позади. — Складывается впечатление, что в наши дни доверять нельзя вообще никому, — печально вымолвил мой новый друг Ивар Раздвоенная Борода.

Он подошел к рабыням и приказал:

— Выньте кляпы.

Его приказ был исполнен, но девушки не осмеливались произнести ни звука. Они были всего лишь невольницами. Их тела принадлежали Ивару Раздвоенная Борода, они лежали среди сверкающего золота, взятого из храма в Кассау, и были невероятно прекрасны.

Раздвоенная Борода вынул кляп изо рта Эльгифу.

— Мне кажется, — сказал он, — что прошлая ночь была не последней, которую тебе придется провести рядом со мной.

— Ты взял выкуп! — воскликнула она. — Ты же взял деньги!

— Я взял не только деньги, моя большегрудая радость.

— Почему ты меня не освободил?

— Я тебя хочу, — ответил Раздвоенная Борода и пристально посмотрел на Эльгифу. — Если ты помнишь, я сказал, что возьму за тебя деньги. Но я не обещал отдать тебя в обмен. Ни разу, моя красавица, я не сказал, что позволю тебе, такой роскошной девке, избежать моего ошейника.

Эльгифу начала извиваться, отвернулась, не желая смотреть на Раздвоенную Бороду, но ее руки были скованы за спиной, ноги связаны, а шею стягивал ошейник. Она чувствовала себя очень несчастной.

— Добро пожаловать в рабство! — объявил Раздвоенная Борода.

— Я свободна! — Эльгифу плакала.

— Ну-ну, — проговорил Раздвоенная Борода. — Ты слишком красива, чтобы брать за тебя выкуп.

Он повернулся к Горму и сказал:

— Накорми ее рабской похлебкой.

Люди Ивара Раздвоенная Борода ликующе завопили, змей медленно развернулся между высокими скалами и вошел во фьорд. Нас обступали покрытые лишайником скалы, повсюду росли кусты и чахлые деревья. Вода под нами была глубокой и холодной.

Я почувствовал, как ветерок из фьорда смешивается с морским бризом.

Весла поднимались и снова падали вниз.

Безвольно повисший парус шуршал на легком ветру.

Из слаженных глоток команды Раздвоенной Бороды неслась могучая радостная песнь.

Змей пробирался между скалами, которые высились по обеим сторонам корабля.

Ивар Раздвоенная Борода, стоявший на носу, поднял огромный, украшенный резьбой бронзовый рог и дунул в него. В скалах отозвалось эхо.

А на правом борту палубы столпились рабыни, среди которых была и Эльгифу. Она по-прежнему оставалась в своем черном бархатном платье. Все невольницы были в ошейниках, руки скованы впереди. Они смотрели на незнакомую страну, неприветливую и безрадостную, которой предстояло стать их домом.

Я услышал, как примерно в пасанге от нас, где-то между скалами, прозвучал ответный сигнал рога.

Наверное, скоро мы подойдем к берегу, где находятся владения Раздвоенной Бороды.

— Поставьте ее на носу, — приказал Раздвоенная Борода, показав пальцем на стройную белокурую девушку.

Красавицу быстро отвязали от остальных и сняли с нее наручники. Горм надел ей на шею веревку и с помощью еще одного матроса привязал невольницу к носу корабля. Спина девушки была выгнута и прижималась к грубому дереву, а щиколотки и запястья — надежно закреплены по бокам.

Ивар Раздвоенная Борода еще раз просигналил в свой бронзовый рог. Прошло всего несколько секунд — и снова прозвучал ответ. Весла поднимались и опускались. Гребцы пели.

— Покажите им золото!

Подсвечники и чаши подвесили на веревках к носу змея, блюда прибили железными гвоздями прямо к мачте. Золотые пластины выставили на планширах, словно знамена.

А затем корабль повернул, и моему изумленному взору предстала пристань, построенная из неровных бревен, которые были аккуратно прикрыты сверху двумя рядами обтесанных досок, и огромный широкий склон, поросший зеленой травой, спускающийся к самой воде. Примерно в ста ярдах от пристани виднелся длинный палисад, а высоко на скале был устроен наблюдательный пост, где я разглядел часового с рогом в руках. Именно его мы и слышали, когда подходили к берегу. Прижавшись к скале, лежа на животе, невидимый никому, он замечал все происходящее во фьорде. Сейчас он поднялся на ноги и помахал бронзовым рогом, а Раздвоенная Борода махнул ему в ответ рукой.

Я заметил двух детенышей боска, которые паслись, пощипывая короткую зеленую траву. Вдалеке высились горы с заснеженными вершинами. Стадо верров, в сопровождении светловолосой девушки с палкой в руке, с печальным блеяньем поднималось по склону холма. Девушка прикрыла глаза рукой. Она была босиком, в длинной, до щиколоток тунике из белой шерсти, без рукавов и с глубоким вырезом. На шее красовалось темное кольцо.

От палисада и с полей к нам бежали люди с непокрытыми головами и в обтрепанных куртках. Кое-кто из них носил кожаные брюки, другие — туники из крашеной шерсти. На склоне виднелось несколько возделанных полей, огороженных большими камнями. На них уже взошли первые колоски са-тарна; кроме того, здесь выращивали горох, бобы, капусту, лук и золотой сул — все, что способно расти в этих широтах. И еще я заметил маленькие фруктовые деревья и ульи, в которых жили пчелы; изредка попадались небольшие строения с деревянными скошенными крышами — в одних работали ремесленники, в других сушилась рыба или взбивалось масло. Возле одной из скал стояло длинное низкое здание, наверняка предназначенное для зимовки босков и верров, а также для хранения заранее заготовленного корма. В сарайчике, спрятавшемся в тени скал, со стенами, сложенными из особенно толстых бревен, наверное, находился погреб, куда на санях доставляли лед с гор.