но такая дура. И именно она завладела его мозгами. Берет под контроль все. Всего его без остатка и даже не замечает этого.

Вопреки всему желанию, чтобы друг оставил Тео одного, тот не ушел. Дариан сидел в углу зала и наблюдал за тем, кто сейчас был непохож сам на себя. За все годы дружбы Стельман ни разу не видел судью в таком состоянии. Даже, когда умер единственный близкий человек. Дариан восхищался тем, как умеет контролировать себя его лучший друг.

Слишком много произошло за последний месяц. Нормальный человек не может столько выдержать, но Теобальд Гесс всегда был ненормальным. А значит, ему должно быть под силу все. Но видимо, Дариан ошибся, если наблюдает такую картину сейчас.

— Дай знать, когда можем поговорить, — Тео схватил полотенце и пошел на выход из зала. Сейчас ему нужен холодный душ. Если и он не поможет освежить мысли, то у него больше нет идей, как это сделать.

Благо, душ помогает и его слегка отпускает.

Сюр. Иначе не назовешь то, что происходит внутри него. Раздражает собственное бессилие по отношению к себе. По отношению к этой девочке.

Выйдя из душа, Тео обнаружил, что в зале остался один, но он знал, где его ждет друг и направился прямиком туда. Хоть говорить и не хотелось, но он знал, что так будет лучше. Так о Тессе будет кому позаботиться, когда он исчезнет из ее жизни.

— Сразу скажу, я не поведусь на все, что ты и она говорили мне раньше. Рассказывай или я больше никогда не буду помогать тебе.

Тео лишь иронично улыбнулся и покачал головой. Знал же, что Дар никогда не откажется от нашей работы. А сейчас просто строит из себя обиженного.

— У Тессы научился обижаться как маленький ребенок на все подряд?

— А я смотрю ты хорошо изучил девочку, что можешь сравнивать уже такие вещи.

Тео достал из ящика бутылку самого дорогого виски, которое только изготавливали во всей империи. Давно он открывал алкоголь прямо в стенах академии. Да и вообще, прошло досточно много времени с того момента, когда он вообще в последний раз пил алкогольные напитки.

— Я так понимаю, мы не отмечаем ничего?

Теобальд протянул стакан с виски другу и сам, не дожидаясь, выпил залпом.

— Он ее чуть не изнасиловал, Дар.

— Кто? — кулаки Стельмана сжались вмиг, он внезапно стал напряженным и ждал ответа, будто это могло что-то изменить или решить.

— Прэйсман.

— Когда он вернулся в академию?

— Почти две недели.

— Ты знаешь, почему он пропал тогда?

— Уже да, — скрипя зубами проговорил Тео, — ты знал?

— Когда пзнакомился с ней, старался узнать все, что есть. Тогда и нашел эту информацию. Подонок еще мало получил от нее. Что с ним теперь?

Теобальд посмотрел на друга красноречивее всех слов в этом мире. И он все понял. Спрашивать больше ничего не собирался. Сам поступил бы также.

От мысли, что кто-то позарился на нее, как на женщину, не только у Гесса сводило все мышцы, но и Дариан ощущал полное опустошение и боль за девочку.

— Я уеду, Дар. Доработаю эту неделю и уеду отсюда. Пришлю кого-нибудь из судей на мое место. Займусь проблемами империи и разребу все то, что мы допустили.

— Только не говори, что сбегаешь.

— Нет. Сам знаешь, дел выше головы.

Тео врал. Он самым настоящим способом сбегал. От нее, от ее власти над ним. Тесса уже натерпелась, а терпеть его присутствие рядом она не сможет. Сама сказала. И даже то, что было в тот жуткий для нее день, не меняет ничего. Он уже сказал все, что думал о ней. Хотя на самом деле так никогда не хотел считать.

Вид белой стены и дыра, что я прожгла в ней взглядом уже порядком раздражала. Но еще больше меня бесил вечный топот ног (и не только) в моей комнате.

С тех пор как… как произошло то, что произошло, меня не ставляют одну ни на минуту. И так уже целую неделю. Я первое время возмущалась и пыталась отстоять свою свободу, но ни Оли, ни Ден, ни Дариан, ни Тео, ни даже Кутти не пошли мне навстречу и ни разу не покинули мою комнату. Они даже расписание составили!

Потом мне стало все равно и я перестала чего-то требовать. Молча лежать, уперевшись глазами в стену — стало моим любимым занятием. И нет. Я себя не жалела и даже практически не думала об Алане. Я просто осознала, что мне нужен перерыв. Чтобы подумать, понять, принять себя новую. Ту, о которой уже знает больше человек, чем одна я. Ту, чей секрет хранят важные сердцу люди. Ту, у которой еще есть силы и безумный план за спиной.

— Кутти, если ты сейчас же не прекратишь цокать по полу своими когтями, я не выдержу и выгоню тебя туда, откуда забрала.

— Твой ковер щекочет мои пятки.

— А нельзя просто посидеть или полежать? Или вообще пойти своими делами заняться?

— Мое основное дело сейчас — это ты, деточка.

— Прекрати так меня называть, я уже просила.

— Как хочу так и называю. Ты же все еще зовешь меня этим бесвкусным прозвищем.

Я все-таки повернулась к нему, и подсмотрев как он забавно пытается пройти по ковру, подпрыгивая и переминаясь с ноги на ногу, мне стало смешно.

— Ты такой милашка, — поднялась с лежачего положения, села в позу йога и уперлась локтями в ноги, — Почему ты голубого цвета? Все время хотела спросить, это необычно…

— А почему у тебя голубые волосы?

— Это связано?

— Ну, конечно. Я не всегда был голубого цвета.

— И каким же ты был? И как давно ты такой?

— Был разным. И белым, и черным, и коричневым, и пшеничного цвета, и даже однажды зеленым был. Голубой цвет я приобрел в день смерти Кеннета.

— Почему?

— Мне запрещали говорить об этом. И с тех пор я был заперт в подземельях дворца.

— Тебе было запрещено. Теперь ты не в подземелье, а со мной. Скажи мне.

— Ты должна была стать императрицей в день, когда умер твой дедушка.

— Что? Почему? Но как? Папа же…

— Твой дед провел обряд инициации без ведома Августина и передал полномочия тебе еще при жизни. Только вот твой отец узнал об этом раньше и уничтожил все доказательства этого. А когда увидели меня и все сложилось, я стал запретной темой во дворце. И всем, кто помнил обо мне подправили воспоминания.

— Значит, мы были знакомы?

— Конечно. Я никогда не скрывался.

— То