Жена его сидела, не шелохнувшись. Инна даже не пыталась оправдываться и, прошептав: «Извини», — поспешила уйти в прихожую. Я поплелся за ней. Уже на пороге она выпалила: «Какой же ты придурок», — и стремительно двинулась вперед. А я лишь думал про себя: «Неужели так сложно было заткнуться?».

Инна долго молча шла куда-то, не глядя на меня. Я несколько раз пытался завести разговор, но все было тщетно. Вскоре я оставил попытки. Так мы и шли, пока она не свернула в маленький дворик посреди кирпичных домов. На небе собирались тучи. Я подошел к ней и виновато сказал:

— Прости. Мне жаль, что так получилось.

— Все в порядке. Я уже давно не злюсь, — она повернулась ко мне. — Никак не могу поверить, что это конец. Что я сяду на поезд и просто уеду отсюда.

— Значит, ты говорила серьезно?

— Да, — ответила она твердо.

— Но ведь тебя никто не обязывает.

— Я уже все решила.

Ветер донёс до нас запах сырого асфальта. Дождь был уже совсем рядом. Подбирался и гнал нас с улиц, чтобы спокойно смыть сегодняшний день.

— Пахнет дождём, — тихо сказала Инна.

— Нам нужно найти, где переночевать, — я взял ее за руку, — Вернись к брату, а я найду, где устроиться.

Она замотала головой:

— Давай посидим еще. Нам некуда торопиться. У меня много друзей в Новороссийске, я прожила здесь до семнадцати лет.

— Почему ты уехала в Горячий Ключ?

— Так решила мать, — каждый раз, когда она говорила о матери, Инна съеживалась. — Я хотела поступить в Москву, но декан в колледже хороший знакомый моего дяди и меня пристроили туда. Я не прошла вступительные экзамены, но дядя Эдик обо всем договорился, — она пристально посмотрела на меня. — Я просто занимаю чье-то место. Кто-то мечтал о нем. Еще все это кумовство…

Больше она не говорила об этом. Мы долго еще сидели там. Я то и дело пытался напомнить ей, что скоро нам предстоит поездка и что неплохо было бы спланировать все заранее, но каждый раз она лишь отмахивалась.

— Завтра. Обо всем этом мы будем думать завтра.

И снова возвращала тему к совершенно не важным вещам, до тех пор, пока с неба не посыпались первые капли.

Глава 20

Ночевали мы у старой подруги Инны. Звали ее Наташа. Она была маленького роста, с широкими бедрами. На носу — строгие очки в черной оправе. Жила Наташа в маленькой квартире на окраине города, со своим парнем. Он был типом малоприятным, тощим и надменным, и, хотя квартира принадлежала Наташе, вел он себя по-хозяйски — много курил и грубо разговаривал с возлюбленной. Жил за ее счет, при этом бездельничал и употреблял много психотропных веществ. Но Наташа не обращала на это внимания. А на упрек Инны просто ответила: «Я безумно его люблю».

Виктор, парень Наташи, отреагировал на наш приход негативно. Сразу стало понятно, что у него есть возражения, но, поскольку я превосходил его в росте и весе, высказать их он решился, только уединившись с Наташей в другой комнате. Я хотел было разобраться, но Инна остановила меня:

— Это не наше дело.

Наташа вернулась к нам с покрасневшими глазами.

— Простите. Витя себя плохо чувствует, — она с трудом сдерживала слезы.

— Ничего страшного, — успокоила Инна подругу.

Мы прошли в маленькую кухню, где всюду торчали затушенные окурки.

Виктор больше не появлялся. Поужинав, я извинился и пошел спать. Инна пришла ко мне уже поздно ночью. Под утро я услышал приглушенные крики Виктора и плач Наташи. Когда мы проснулись, она уже хлопотала на кухне. Инна наспех поела и ушла в ванную, оставив нас наедине.

— Инна сказала, что едет вместе с тобой, — начала она нерешительно.

— Сам не могу поверить, что все так обернулось.

— Это совсем на нее не похоже. Она всегда была легкомысленной, но это слишком, даже для нее.

В коридоре вдруг послышалось ворчание, и Наташа тут же затихла. В кухню вошел Виктор. Он шаркал ногами и вальяжно покачивался, но, заметив меня, опомнился и присмирел. Парень налил себе чаю и поспешил спрятаться в спальне, сохраняя при этом надменный вид. Наташа сидела, опустив глаза. Я нагнулся к ней и вполголоса сказал:

— Хочешь, я поговорю с ним? — спросил я осторожно.

— Нет, — девушка вдруг выпрямилась, в ее больших глазах словно вспыхнуло пламя. — Хватит с ним разговаривать. Завтра же его не будет здесь.

— Если мое мнение что-то значит, я полностью поддерживаю тебя, — она кивнула.

— Спасибо тебе. Многие ругали Витю, но ты первый, кто предложил помочь, — я прекрасно понимал женщин в подобной ситуации. Видел все это в детстве у себя дома и прекрасно понимал, как трудно бывает выйти из подобных отношений. Но стоит признать, что во многом я помогал себе. Я пытался исправить то, на что не мог повлиять в детстве.

— Иногда я бываю хорошим, — отмахнулся я.

Вернувшись к нам, Инна сразу сказала Наташе:

— Мы с удовольствием остались бы еще, но нам уже пора ехать, — она приобняла подругу.

— Только не пропадай, — отзывалась Наташа.

— У тебя есть мой номер, — бросила Инна через плечо, и мы спустились вниз.

Когда вышли на улицу, она сказала вполголоса:

— Вот почему я больше не общаюсь с ними. Не хочу иметь что-то общее с людьми, которые позволяют себя так унижать.

Обернувшись, я заметил Наташу в окне и махнул ей рукой на прощание, в глубине души надеясь, что она все-таки найдет в себе силы сказать: «Хватит!», — хотя знал, что обычно на это уходит не одна попытка.

К полудню мы вернулись к Эдуарду Дмитриевичу и встретились с ним у калитки. В руках он держал бутылку вина и тушку утки. Увидев нас, он тут же заявил:

— Как хорошо, что вы уже вернулись! Сегодня ко мне приедет мой бывший студент, а ныне — подающий надежды писатель. Вам определенно будет о чем поговорить. Так что, если вы не сильно устали с дороги, буду рад видеть вас за ужином. Как вы успели заметить, я собираюсь запечь утку. — Эдуард Дмитриевич потряс тушкой. — И еще. Я понимаю, что неделя на море — это ничтожно мало. И что, возможно, вам хотелось провести здесь чуть больше времени… Дело в том, что скоро приедет молодая чета, которая останавливается у меня каждый год.

— Не волнуйся, дядя Эдик. Мы все равно собирались уехать завтра, — прервала его Инна.

— Как же хорошо, когда все понимают друг друга! — заключил мужчина и скрылся в доме.

Гость приехал с небольшим опозданием. Инна надела бежевое платье и