Малдо Йоз тоже уставился на потолок. И восхищенно выдохнул:

– Ух ты!

Я думал, он, как знаток искусства, оценил проделанную работу. Но тут он добавил:

– Надо же! Вы не просто сидите на потолке, а еще и что-то при этом рисуете! И краска из банок не проливается!

– Ничего себе – «что-то»! – возмутился я.

Вообще его изумление можно понять. В последние годы Малдо занимался исключительно возрождением древнего способа строительства. И на всю остальную магию, включая пустяковые фокусы вроде сидения на потолке, у него не хватало ни времени, ни сил.

Ну, зато Иш была ужасно довольна.

– Дома, в Урдере, у меня так не получалось, – скромно сказала она. – Но тут у вас очень легко колдовать, было бы желание. А вы так умеете?

Малдо помрачнел.

– Попробуй, – посоветовал я. – Ничего особенного тут нет. Всего-то, если не ошибаюсь, сорок какая-то ступень Черной магии. У некоторых вообще с первого раза получается.

Я не стал признаваться, что эти «некоторые», к сожалению, не я. А просто прошептал ему на ухо заклинание. И заодно пару практических советов. Например, не ходить по стенным шкафам. Дверцы у них обычно хрупкие, на человеческий вес не рассчитаны. Магия магией, а раздавишь все в кашу, и привет. Неловко может поучиться.

Первая попытка провалилась, но Малдо не из тех, кто сдается. Неудачи его только раззадоривают. А эта раззадорила настолько, что со второй попытки он на потолок все-таки попал. Уселся там рядом с Иш и тут же завел с ней светскую беседу о принципиальных отличиях тарунских красок, которые считаются лучшими в Мире, от дешевых мурийских, которыми рисовала она. Считается, что последние выцветают очень быстро, буквально за какие-то сто лет. Причем факты свидетельствуют об обратном: известно великое множество прекрасно сохранившихся картин и настенных росписей, сделанных муррийскими красками более тысячи лет назад. Но на общественное мнение по данному вопросу факты почему-то никакого влияния не оказывают.

Некоторое время я сидел, задрав голову, и с интересом прислушивался к их беседе. Но она оказалась не настолько захватывающей, чтобы компенсировать полное отсутствие еды. Поэтому я спросил Иш:

– А где все остальные?

– На кухне, где же еще? Кадди учит Лари и Ди печь блинчики по-кумирийски. Я чудом спаслась, сославшись на необходимость закончить потолок. А если вы хотите научиться, идите к ним! Они обрадуются.

Я содрогнулся. Но все равно пошел на кухню. Потому что любопытство во мне сильнее первобытного хтонического ужаса, просыпающегося всякий раз, когда кто-то грозит поставить меня к плите.

Едва я переступил порог кухни, мне в рот прилетел блин. Ну, на самом деле, не только в рот, для этого блин был чересчур велик. Он накрыл практически все мое лицо, как гигантский носовой платок. К счастью, блин оказался не горячим, а теплым. И тонким до прозрачности. И чертовски вкусным – это я выяснил, потому что не дал блину упасть на пол. У меня хорошая реакция.

– Видывал я на своем веку чудеса гостеприимства, – сказал я окаменевшей от неожиданности и смущения троице, – но чтобы настолько!..

Они виновато потупились, но я заметил, что лицо Ди на мгновение пожелтело. Это, насколько я помнил, означало, что на самом деле ему очень смешно.

– Светлого вам утра, – наконец выдавил повар Кадди. И поспешно добавил: – Мы не нарочно!

– Все в порядке, – улыбнулся я. – Вы не представляете, насколько этот блин был вовремя. Я еще не завтракал. И зашел к вам в надежде изменить это прискорбное обстоятельство. Заранее печалился, что еду придется ждать. Но не пришлось.

– Как досадно! Вы пришли завтракать, а мы к этому совершенно не готовы, – сказала леди Лари. – По утрам у нас, сами видите, никого. Вот ближе к вечеру непременно появляются гости. Некоторые приходят почти каждый день – значит им у нас нравится? Но завтракать – ни в какую. Не знаю почему.

– Просто многие любят завтракать дома, – объяснил я. – Если сами не готовят, отправляют заказ в ближайший трактир. К тому же, по утрам людям обычно хочется чего-нибудь привычного. А ваша кухня все-таки по нашим меркам экзотическая…

– Но вы же, хвала свету зримому, все-таки пришли, – заметил Ди.

– Ну так то я. У меня все не как у людей. Я, кстати, еще и друга привел. Правда, он попал под дурное влияние Иш и теперь сидит на потолке. Надеюсь, вы не против?

– Мы не против! – хором сказала вся троица.

А леди Лари добавила:

– Сейчас придумаем, чем вас накормить. Кадди, ты сможешь?..

– Ох, даже не знаю, – печально откликнулся повар. – Я уже взялся учить вас печь блины. И пока не добился успеха. Мне трудно так быстро перестроиться на другую задачу!

– Но зачем что-то придумывать? – спросил я. – У вас уже есть блины – вон, целая стопка.

– Но эти блины не удались! – трагически заламывая руки, поведала леди Лари.

– Да ладно вам, – отмахнулся я. – Один из них я вынужденно съел, и он был прекрасен.

– На вкус – возможно, – скорбно согласилась она. – Но…

– Какие могут быть «но», если они вкусные? От еды больше ничего и не требуется.

– Просто это не настоящие блинчики по-кумирийски, – скорбно признался повар. – В Кумири считается, что блинчик, перекувыркнувшийся в воздухе меньше трех раз, на стол подавать неприлично.

– Что?! Зачем им вообще кувыркаться в воздухе?

– Когда блинчик хотят перевернуть, его подбрасывают, – объяснил Ди. – У нас, в Саллари, да и в большинстве других городов не придают значения числу переворотов, лишь бы необжаренной стороной на сковородку упал. Но повара из Кумири считают, что от вращения блинчик насыщается воздухом, изменяет плотность, приобретает летучесть и другие чрезвычайно важные качества. Три переворота – это допустимый минимум, который позволителен, когда готовишь у себя на кухне для собственной семьи. Профессионализм начинается где-то с полудюжины. Наш Кадди учился у мастера из Кумири, так у того блинчик порой раз сорок успевал перевернуться прежде, чем падал обратно на сковородку. Каддины результаты гораздо скромней, семь-восемь полных оборотов, но для нас с Ларичкой и это – недостижимое мастерство. Иногда Кадди пытается нас научить, но результаты, увы, не впечатляют. Тот блин, который достался вам, перевернулся у меня всего два раза, и вы сами видели, как далеко он при этом улетел от сковороды…

– А я вообще толком подбросить не могу, – пожаловалась леди Лари. – Сковородка тяжелая. Так что спасибо вам, конечно, за похвалу, но блины наши нынче не удались, и с этим ничего не поделаешь.

– Так, стоп, – сказал я. – Погодите. Предположим, блинчики по-кумирийски вам и правда не удались, согласен. Зато у вас получились отличные блины по не-кумирийски. Чем они хуже супа с не-муяги? По-моему, эти две строчки отлично будут смотреться рядом в меню.