не говорите… — Аннабель продолжала держать Ширли за руку.

— Угольная компания ничего не стала предпринимать; тогда шахтеры сами, по собственной инициативе, начали рыть параллельную штольню в надежде кратчайшим путем добраться до попавших в ловушку. Работали круглыми сутками. Оборудование собирали, где только можно. Это было задолго до Интернета, спутниковых антенн, мобильников и прочего хлама. У большинства местных не было ни телевизоров, ни даже радиоприемников — ничего. Сейчас, когда этих штучек как грязи, каждый может увидеть, как какие-нибудь кинозвезды нажираются и попадают в суд. А тогда никто не знал, что происходит на соседней шахте. Мы с мамой и остальные женщины готовили и стирали для мужчин, работавших на этой проходке. Господь помогал им. Они уже вырыли штольню на нужную глубину и готовились вывести к ним тоннель, когда произошел взрыв в засыпанной штольне. Скорее всего метан. Моему отцу с товарищами на головы рухнула добрая половина горы. Больше никто не отважился рисковать. Да и все понимали, что они в любом случае уже погибли. Шахту просто запечатали, а на скале сверху построили эту дьявольскую тюрьму. Такой вот надгробный памятник.

— Поэтому, — вытерев слезы, продолжила Ширли, — когда мой муж Джош пошел туда охранником, мне это совсем не понравилось. Только выбор у нас невелик: либо тюрьма, либо шахта. В шахте погиб мой отец. Джош стал работать в тюрьме. Хотел, чтобы и Вилли со временем туда взяли, — а мальчик взял да и пошел в забойщики. Джош старался вытащить оттуда сына, но его самого убили.

— Вы говорили, это был несчастный случай.

Ширли фыркнула.

— Несчастный случай? Конечно, такой же несчастный, как этот! — Она показала на остатки трейлера.

— Значит, вашего мужа убили? Кто? За что?

Глаза Ширли затуманились.

— Я не должна была вам говорить. Я никому не должна говорить. Два года в моем сердце незаживающая рана.

— Я разыскиваю отца. Вы потеряли и мужа, и сына, Ширли, пришло время сказать правду.

«Ну же, скажи».

— Я понимаю, что вы правы. Сердцем понимаю.

— Раз так, скажите.

Ширли тяжело вздохнула.

— Я ужасно измучилась…

— Прошу вас.

Покрасневшие глаза Ширли наконец прояснились.

— К нам в суд приходят большие партии документов. Кучи коробок. Но их количество никогда не совпадает с декларацией.

— Что это означает?

— Это означает, что если в декларации указано пятьдесят коробок, то на самом деле приходит только тридцать.

— И вы знаете почему?

— Зачем мне лишние неприятности?

— Я не из полиции, Ширли. Я всего лишь хочу найти отца.

— Всю жизнь я жила в бедности. Вы видите, какой сейчас этот город, — он радует глаз. Все счастливы. Почему я не должна получить свою долю? Понимаете?

— Понимаю. Но это ведь только видимость.

— Вы чертовски правы. Я хотела учиться в университете. Отправили брата, а старшую Ширли нет. У нас не было денег.

— Понимаю, — терпеливо повторила Аннабель.

Ширли глотнула из бутылки. Она словно забыла, что не одна, сидела и бормотала себе под нос:

— Разве я могла подумать, что Джоша убьют, когда он пойдет на оленя? Рори велел заставить его пойти, а потом позвонить. Что я такого сделала? Откуда мне было знать?

— Естественно, вы не могли знать. А что с этими коробками? — напомнила Аннабель.

— У нас здесь масса наркозависимых. Ради дозы люди готовы на все.

— В недостающих коробках наркотики?

«Если Оливер нарвался на наркосиндикат, он наверняка уже труп. А если еще нет, то ему недолго осталось».

— Наркотические лекарственные средства. Приносят чертову уйму наличности.

— Как их перевозят? Я про недостающие коробки с лекарствами.

Ширли снова закурила и проницательно посмотрела на Аннабель:

— Девочка моя, у нас тут целое стадо шахтеров-наркоманов, которые рано утром, чтобы успеть на смену, ездят на уколы в метадоновую клинику.

— Допустим, — кивнула Аннабель. — А при чем тут нелегальные наркотики?

— Они выезжают около двух ночи. Им нужно меньше часа на дорогу в один конец и не больше минуты на укол. Тем, кто их видит и спрашивает, дескать, почему так рано, они отвечают, что все равно не спится, а у клиники они могут друг с другом потрепаться. Только я совершенно точно знаю: это удобное прикрытие, чтобы погрузить коробки и развезти по назначенным точкам.

— Понятно, а где ж они их грузят?

«Оливер, очевидно, догадался и отправился туда».

Ширли встала и, спотыкаясь о головешки, пошла к машине.

— Ширли, куда вы едете?

— Чертовски далеко отсюда. Хватит с меня этого города. Давно надо было уехать.

Аннабель бросилась за ней, схватила за плечо.

— Ширли, прошу вас, я не могу потерять отца!

— Я и так слишком много наговорила. Пьяная болтовня.

— Не скажете? Совсем ничего? Хоть намекните!

Ширли в нерешительности смотрела то на остатки трейлера, то на Аннабель.

— Ладно. Но вам придется как следует подумать и отгадать.

— Согласна.

— Где основа — голова ослова?

— Как это?

Ширли пьяно захихикала.

— Как я и сказала, нужно как следует подумать. Ну? Где основа — голова ослова? Не сильно же вы хотите разыскать отца, раз на этом споткнулись.

Она, шатаясь, полезла за руль.

— Вы сможете вести машину?

Ширли высунулась в окно.

— Милочка, я с тринадцати лет сажусь за руль бухая.

Ширли рванула с места, а Аннабель побежала к фургону, скрытому за деревьями рядом с дорогой. Оказалось, в машине ее ждут не двое, а уже четверо мужчин. Новоприбывшие были вооружены.

Глава 69

Ужин принесли ровно в половине седьмого: в кормушку просунули два подноса. Нокс и Стоун приняли их и сели на свои лежаки с подносами на коленях.

Нокс показал пальцем на порцию тертой моркови. Через пару секунд витаминный корнеплод оказался в параше и исчез в канализации.

Стоун старательно резал мясо, что не просто сделать хрупкой ложкой, когда вдруг увидел высунувшийся из-под тарелки белый уголок. Толкнув Нокса локтем, он вытащил клочок бумаги, развернул и начал читать. Нокс беспокойно заглядывал через плечо.

«Я тот охранник у двери, когда медсестра закончила с вами. Я был другом Джоша Кумса. Завтра на прогулке. Следуйте моим указаниям. Уничтожьте записку».

Нокс и Стоун переглянулись. Нокс взял записку, перечитал и отправил ее в плавание следом за морковью.

— Что скажешь? — тихо спросил Нокс, когда они закончили ужин. Оба старательно шлепали подошвами по полу, заглушая прослушку.

— Я поймал на себе его взгляд, когда он стоял у двери. И он мне кивнул. Не знаю, что бы это значило, но у меня появилась надежда.

— Последуем его указаниям?

— Ему приходится себя прикрывать. А мы поступим в точности, как он скажет, когда придет время.

Через двадцать минут