хотя то, что Нут сделался отшельником, меня не удивляет: он всегда мечтал об этом. А скажи мне, как вы с Учителем попали сюда?

— Госпожа, ты наверняка помнишь, что много лет назад, когда фараон Нектанеб бежал вверх по Нилу, святой Нут взошел на борт моего корабля «Хапи», намереваясь отплыть на север, чтобы там договориться с персами о выкупе тех храмов Египта, каковые оставались еще не разграбленными.

— Я помню, Филон. Что же произошло с вами во время того путешествия?

— А вот что, госпожа. Нас едва не убили: персы устроили нам ловушку, замыслив похитить Нута и его приспешников и пытать старца, пока тот не выдаст, где спрятаны сокровища храмов Исиды. Однако, благодаря моему опыту мореплавателя и мужеству воина-жреца по имени Калликрат, нам удалось прорваться в канал, называемый Дорога Рамзеса, а из него — в открытое море, поскольку вернуться на Нил не представлялось возможным. И вот тогда Нут приказал мне плыть на юг курсом, который он знал достаточно хорошо, а может, его научила богиня — того не ведаю. Делать нечего, я повиновался, и под конец мы достигли той гавани, что охраняется скалой с высеченной в ней головой эфиопа, а оттуда добрались до этого места, все так же ведомые мудростью Нута, знавшего дорогу.

— А Калликрат? Что стало с Калликратом, ведь он, как я поняла, тоже был с вами? — поинтересовалась я с деланым равнодушием, хотя сердце мое горело нетерпением услышать ответ.

— Госпожа, наверное, хочет узнать, какова судьба Калликрата и принцессы Аменарты?

— Принцессы Аменарты?! Во имя Исиды, что ты хочешь сказать, Филон? Разве она не отправилась вверх по Нилу вместе с Нектанебом, своим отцом, поверженным фараоном?

— Нет, госпожа, она отправилась вверх по Нилу — уж не знаю, сговорившись предварительно с Калликратом или же действуя в одиночку. Сие мне неведомо, да и вообще я узнал о том, что дама эта находится на борту моего судна, лишь спустя два дня после выхода в море; берега Египта к тому времени уже остались далеко позади.

— Вот как? — обронила я холодно, хотя горькая ярость переполняла меня. — И как же отреагировал святой Нут, обнаружив на борту эту женщину?

— Старец сильно изумился, госпожа, но что он мог поделать?

— А как поступил жрец Калликрат? Он пытался избавиться от нее?

— Нет, госпожа. Да и вряд ли такое было возможно, не бросать же ее за борт. Калликрат не сделал ничего, разве что беседовал с принцессой... По крайней мере, это все, что видел я.

— Хорошо, Филон, но где же тогда Аменарта сейчас? И где Калликрат? Я не вижу его тут.

— Госпожа, я не могу сказать наверняка, но полагаю, что ныне оба мертвы и гостят в царстве Осириса. Когда мы находились в море уже несколько недель, сильный шторм отнес нас к острову, лежавшему далеко от берегов, и под его прикрытием мы нашли убежище. То был весьма плодородный и красивый остров, населенный дружелюбным народом. Когда шторм утих и мы вновь вышли в море, чтобы продолжить путь, выяснилось, что ни жреца Калликрата, ни принцессы Аменарты на борту нет, а из-за сильного попутного ветра мы не могли вернуться на остров и отправиться на их поиски. Я расспросил матросов, и те рассказали мне, что эти двое ловили рыбу, их наживку схватила огромная акула и утащила обоих в море, — если это правда, то они наверняка утонули.

— И ты поверил этой басне, Филон?

— Нет, госпожа. Я сразу понял: морякам заплатили, чтобы они донесли ее до меня. Лично я думаю, что парочка сия отправилась к острову на одной из лодок местных жителей; может, они больше были не в силах выносить холодные взгляды Нута, а может, просто собирались набрать фруктов, по которым за время долгого плавания изрядно соскучились. Хотя второе предположение маловероятно: ведь местные жители и без того привезли нам очень много фруктов.

— Да уж, Филон, вряд ли эти двое предпочитали рвать плоды своими руками.

— Возможно, госпожа, им захотелось немного побыть на том острове. По крайней мере, я заметил, что принцесса предусмотрительно прихватила с собой все свои наряды и драгоценности, что вряд ли сделала бы, отправляясь на рыбную ловлю.

— Уверен ли ты, Филон, что часть своих драгоценностей она... э-э-э... скажем так, не передала тебе на хранение? Лично мне представляется подозрительным, что принцессе Аменарте удалось сперва попасть на борт твоего судна, а затем покинуть его — и проделать все это без ведома капитана.

Филон поднял на меня невинный взгляд и сказал:

— Вполне законно капитану судна принимать от пассажиров плату за провоз, и я не исключение. Но я не понимаю, почему Дочь Мудрости так гневается оттого, что грек и дочь фараона по воле случая остались на острове, где, возможно, один из них имел друзей.

— Разве я не страж чести богини? — ответила я. — И знаешь ли ты, что Калликрат прошел церемонию посвящения, присягнув в верности ей одной?

— Если так, Пророчица, то наверняка этот военачальник или жрец помнит сию клятву и относится к принцессе как к сестре или матери. К тому же богиня может сама постоять за свою честь, так стоит ли тебе тревожиться по этому поводу, Пророчица? И наконец, не исключено, что ныне эти двое уже мертвы и сами поведали обо всем Исиде в небесных чертогах.

Так он молол языком, добавляя новую ложь к старой, как умеют только греки. Я слушала, пока терпение мое не лопнуло, а затем произнесла лишь одно-единственное слово:

— Сгинь!

Филон покорно удалился... посмеиваясь про себя, как мне думается.

О, теперь я поняла! Учитель задумал убрать Калликрата подальше, чтобы впредь у меня не было даже возможности взглянуть на него. Капитан знал о планах старца, а от него проведала обо всем Аменарта. Втайне от Нута она подкупила Филона, уговорив спрятать ее на борту корабля, пока тот не удалится на приличное расстояние от суши. Не знаю, правда, участвовал ли в заговоре Калликрат, да и какая теперь разница? Важно иное. Аменарта появилась на судне и заманила в свои сети Калликрата, прежде поклявшегося порвать с ней, так что финал предугадать нетрудно. Нут разгневался на них обоих, и его гнев был так силен, что, когда представился случай, эти двое бежали на остров, намереваясь остаться там до тех пор, пока не смогут найти другое судно,