дабы вернуться в Египет или отправиться куда-нибудь еще. Так я предположила тогда, и впоследствии догадки мои полностью подтвердились.

Я от души надеялась, что теперь обоих уже нет в живых, поскольку лишь смерть могла покрыть такой грех, и со своей стороны была, в общем-то, даже рада, что покончила наконец с Калликратом и со своей любовью к нему. И все же, сидя на троне, я в тот момент плакала, и душа моя возмущалась оскорблением, нанесенным Исиде, которой верно служила.

Или же я плакала по себе? Не могу сказать наверняка, знаю лишь, что слезы мои были горьки. А еще я чувствовала себя очень одинокой в этом странном и безлюдном месте. Но так повелел Нут, пославший меня в эту глушь, а его приказам я обязана подчиняться. Но где же сам святой старец, который, как поклялся мне Филон, по-прежнему жив и здоров? Почему он не пришел поприветствовать меня? Я закрыла глаза ладонями и швырнула свой дух Нуту со словами: «Приди ко мне, о Нут! Приди ко мне, мой любимый Учитель!»

Чу, голос! Хорошо знакомый голос ответил мне:

— Я здесь, дочь моя.

Я уронила руки. А затем открыла глаза, полные слез, и — о чудо! Передо мной, в белой мантии с золотым пояском, с белой как снег бородой, совсем дряхлый и одновременно вечный, стоял прорицатель и верховный жрец, мой Учитель. На мгновение мне подумалось, что я вижу его дух. Однако затем он пошевелился. Я услышала шорох белой мантии и поняла: передо мной Нут собственной персоной, не напрасно проделала я столь дальний путь.

Я поднялась с трона, я подбежала к нему, я схватила его истончившуюся руку и поцеловала ее, а он, пробормотав: «Дочь моя, наконец-то, наконец-то!» — подался вперед и коснулся губами моего лба.

— Как же далеко летели твои призывы, чтобы достичь меня в час опасности, — сказала я. — Вот, узри! Я повиновалась, я пришла, не колеблясь ни мгновения, не задавая вопросов. И здесь я в безопасности, потому что верю: сама богиня была со мной в том путешествии. Расскажи мне все, о Нут. Что это за место? Как ты оказался здесь и почему призвал меня к себе?

— Ну так слушай, дочь моя, — начал старец, усаживаясь рядом со мной на диванчик, похожий на трон. — Этот город называется Кор. Когда-то он был жемчужиной мира, как после него Вавилон, Фивы, Тир, а сейчас — Афины. Пришедшие из Кора люди еще тысячи лет назад, в темные, давно забытые времена, заселили Египет и другие страны. Но даже тогда его жители уже поклонялись Исиде, Небесной Царице, только называли они ее Истиной, которая в Египте известна под именем Маат. Затем поползло по стране вероотступничество, и многие из тех великих людей отреклись от чистой и доброй веры в Исиду, облаченную в покрывало Истины, в пользу Рицу, жестокого демона солнца. Они придумали себе нового бога, которому стали приносить человеческие жертвы, ну совсем как сидонцы Молоху. Да, они тысячами приносили в жертву мужчин, женщин и детей и даже научились поедать их плоть: сначала лишь во время священного обряда, а впоследствии — удовлетворяя свои аппетиты. Небеса все видели, и гнев их рос. О, Небеса наказали людей страшным мором, и те стали гибнуть тысячами, пока их не осталась всего лишь жалкая горстка. Кор пал от кары Божьей, как много веков спустя пал и Сидон.

— Обо всем этом потом, — нетерпеливо проговорила я. — Сперва скажи мне: как ты попал сюда? Много лет назад, отец мой, ты отплыл вниз по Нилу, дабы договориться с персами о выкупе храмов Египта. Однако миссия твоя, похоже, не увенчалась успехом.

— Да, Айша, так оно и было. Это оказалась всего лишь западня персов, поскольку вероломные огнепоклонники хотели схватить меня и взять мою жизнь в залог всех сокровищ Исиды. Благодаря хитрости и мастерству умелого моряка Филона, а также мужеству жреца по имени Калликрат, которого ты, возможно, еще помнишь спустя все эти годы, — тут он испытующе взглянул на меня, — я бежал, когда целая шайка злоумышленников попробовала заманить меня в ловушку. Однако путь вверх по Нилу был нам заказан; мы попытались пробиться на юг и далее плыли по великому Каналу фараонов, пока наконец после долгих блужданий и приключений не подошли к этой земле, потому что так было уготовано мне судьбой. Вспомни-ка, дочь моя по духу, я ведь говорил тебе: мол, чую, нам суждено расстаться на время долгое, но потом непременно встретиться вновь во плоти.

— Да, я хорошо это помню, — ответила я. — Равно как и то, что поклялась прийти к тебе в назначенный час.

— Я прибыл на эту землю, — продолжил Нут. — Однако Калликрату, греческому военачальнику, бывшему жрецом Исиды, достичь ее не удалось. По пути сюда он пропал.

— И пропал он не один, отец мой. Но историю сию мне уже поведал Филон.

— Верно, не один, а с той, что вынудила его нарушить свои клятвы. Будь уверена, дочь моя, я ничего не ведал о коварных планах принцессы или о том, что она пряталась на борту судна, однако Филон, полагаю, все знал. Богиня скрыла от меня правду: у нее наверняка были какие-то свои цели.

— Эти двое погибли или они по-прежнему живы, отец мой?

— Не могу сказать наверняка. Это также скрыто от меня. Для них лучше было бы умереть, поскольку рано или поздно месть за такое кощунство падет на голову одного из них, если не на обоих сразу. Да пребудет с ними мир. И может, они будут прощены! Во всяком случае, мне показалось, что эти двое любили друг друга, а поскольку любовь очень сильна, все, кому знакомо это чувство, не должны строго судить их. — И вновь изучающий взгляд старца скользнул по моему лицу.

Глава XIX.

В ОБИТЕЛИ НУТА

— Расскажи мне, что произошло в Египте со времени его покорения Охом и бегства Нектанеба. Жив ли еще Ох, дочь моя? — спросил Нут после паузы, во время которой мы оба сидели, устремив глаза в пол.

— Нет, отец мой. Ох мертв, он пал от моей руки, вернее, при моем непосредственном участии. — И я поведала старцу историю о пожаре в храме Исиды, сожженном по моему приказу, и о гибели персов, осквернивших святыню.

— Великое деяние совершила