Произнося эти слова, Керис почувствовала дрожь в руках. Она снова начинала сражение, которое вела с Годвином десять лет назад. Тогда все кончилось тем, что ее обвинили в колдовстве. Теперь ситуация иная, но хартия не утратила своей важности. Монахиня отложила нож и, пытаясь унять дрожь, стиснула руки на коленях.

— Понятно, — уклончиво ответил Анри.

Настоятельница перевела дух и продолжила:

— Это очень важно для возрождения торговой жизни города. Долгое время аббат держал Кингсбридж мертвой хваткой. Настоятели осторожны и по привычке отвергают любые предложения. Купцы же выживают благодаря переменам и постоянно ищут новые возможности заработать деньги, по крайней мере толковые купцы. Если мы хотим, чтобы жители Кингсбриджа помогли нам построить башню, нужно дать им свободу, необходимую для благоденствия.

— Хартия, жалующая права самоуправления.

— В городе появится собственный суд, он введет свои правила; Кингсбриджем будет управлять настоящая гильдия, а не приходская, как сейчас, не имеющая реальной власти.

— А король ее подпишет?

— Короли очень любят города с самоуправлением, потому что те платят больше налогов. Но раньше аббат всегда выступал против.

— Вы что же, считаете настоятелей слишком консервативными?

— Робкими.

— Ну уж вас в робости никто не обвинит, — рассмеялся Анри. Керис не сдавалась:

— Мне кажется, хартия необходима, если мы хотим построить новую башню.

— Да, это мне понятно.

— Так вы согласны?

— На башню или на хартию?

— Одно неотделимо от другого. Епископ усмехнулся:

— Вы хотите заключить со мной сделку, мать Керис?

— Если угодно.

— Ладно. Постройте башню, а я помогу вам получить хартию.

— Нет. Наоборот. Сначала хартия.

— Тогда мне придется довериться вам.

— Это так трудно?

— Если честно, нет.

— Хорошо. Тогда договорились.

— Да.

Керис наклонилась над столом и посмотрела мимо Мерфина.

— Сэр Грегори?

— Да, мать Керис?

Монахиня заставляла себя говорить вежливо:

— Вы пробовали кролика в сахарном соусе? Очень рекомендую. Законник взял миску и положил себе немного.

— Благодарю вас.

— Вы ведь помните, что Кингсбридж не имеет прав самоуправления?

— Разумеется.

Использовав именно это обстоятельство, Грегори десять лет назад обошел город в королевском суде, когда решался вопрос о сукновальне.

— Епископ резонно полагает, что пришло время просить короля о хартии.

Лонгфелло кивнул:

— Полагаю, король может благосклонно отнестись к такому прошению, особенно если его верно составить.

В надежде, что отвращение не очень заметно на ее лице, настоятельница спросила:

— Вы не будете так любезны нам помочь?

— Мы можем обсудить подробности попозже?

Законник будет вымогать взятку, вне всяких сомнений, называя ее своим вознаграждением.

— Разумеется, — подавляя брезгливость, ответила Керис.

Служки начали убирать со стола. Аббатиса посмотрела на свое блюдо. Она так ничего и не съела.

— Наши семьи состоят в родстве, — напомнил Ральф леди Филиппе и торопливо добавил: — Не близком, конечно. Мой отец — потомок того самого графа Ширинга, сына леди Алины и Джека Строителя. — Тенч посмотрел через стол на своего брата, олдермена Мерфина. — Мне кажется, я унаследовал кровь графов, а мой брат — строителей. — Он взглянул на Филиппу, пытаясь угадать ее реакцию. Судя по всему, упомянутое родство не произвело на нее никакого впечатления. — Я вырос в доме вашего покойного свекра, графа Роланда.

— Да, я помню вас сквайром.

— Потом несколько лет воевал с графом во Франции. В битве при Креси я спас жизнь принцу Уэльскому.

— Ну надо же, это прекрасно, — вежливо отозвалась вдова.

Ральф хотел предстать равным ей, чтобы объявление о женитьбе показалось естественнее, но никак не мог до нее достучаться. Филиппа скучала и слегка недоумевала, к чему все это. Накрыли десерт: клубника в сахаре, медовые вафли, финики, изюм и вино с пряностями. Фитцджеральд осушил кубок и налил себе еще, надеясь, что вино облегчит ему разговор. Он не понимал, почему с ней так трудно. Из-за похорон жены? Потому что Филиппа графиня? Или потому что безнадежно влюблен в нее много лет и теперь не может поверить, что наконец она станет его женой?

— Вы отсюда в Эрлкасл? — спросил он.

— Да, завтра.

— И надолго?

— А куда же мне еще ехать? — Вдова нахмурилась. — Почему вы спрашиваете?

— Если позволите, я вас навещу.

— С какой целью? — холодно переспросила Филиппа.

— Я хотел бы обсудить с вами один вопрос, неуместный здесь и сейчас.

— О чем вы?

— Я заеду к вам в ближайшие дни.

Графиня разволновалась и повысила голос:

— Да о чем же вам со мной говорить?

— Как я уже сказал, сегодня это неуместно.

— Потому что мы хороним вашу жену?

Ральф кивнул. Филиппа побледнела:

— О Господи… Вы ведь не хотите сказать, что…

— Я еще раз вынужден повторить, что не намерен обсуждать это сейчас.

— Но я должна знать! Вы что, собираетесь жениться на мне?

Тенч помедлил, пожал плечами, затем кивнул.

— Но на каком основании? Ведь нужно дозволение короля!

Фитцджеральд посмотрел на нее, приподняв брови. Вдова резко встала и воскликнула:

— Нет!

Все обернулись на нее. Филиппа смотрела на Грегори:

— Это правда? Король хочет выдать меня за него замуж? — И презрительно ткнула пальцем в Ральфа.

Рыцарю стало обидно — не ожидал такой открытой неприязни. Неужели он настолько ей противен? Лонгфелло с упреком посмотрел на Ральфа:

— Не самый благоприятный момент поднимать этот вопрос.

— Так это правда! — крикнула графиня. — Господи, помилуй!

Лорд Вигли перехватил взгляд в ужасе смотревшей на него Одилы. Да ей-то он что такого сделал?

— Я этого не вынесу, — прошептала Филиппа.

— А почему, собственно? В чем дело? Какое право вы имеете смотреть на меня и мою семью сверху вниз?

Тенч осмотрелся: брат, его союзник Грегори, епископ, настоятельница, мелкие лорды, знатные горожане — все недоуменно молчали, потрясенные поведением графини Ширинг. Не ответив Ральфу, Филиппа обратилась к Лонгфелло: