И в последующих заседаниях ЦК — вплоть до 10 октября — вопрос о восстании больше вообще не поднимался. Большевистское руководство не спешило с реализацией ленинских директив, не только опасаясь повторения июльских событий, но и в надежде на продолжавшийся прилив сил партии, который мог позволить взять власть более безболезненно и хотя бы с видимостью законности. Исходили из того, что страна по-прежнему не приняла бы власть, захваченную одной партией, без «советской» легитимизации.

Ленин же пишет не только закрытые инструкции по организации восстания, но и открытые статьи для большевистской прессы. В «Грозящей катастрофе и как с ней бороться» он предлагал свой рецепт выхода из экономического кризиса, оттолкнувшись от опубликованного в «Известиях» 7 сентября постановления Экономического отдела ЦИК, в котором констатировалась «полная бездеятельность образованных при правительстве центральных органов регулирования экономической жизни». Ленин утверждал, что необходимые меры ясны, они предлагаются представителями всех политических течений и основаны на опыте экономической политики всех воюющих стран: «контроль, надзор, учет, регулирование со стороны государства, установление правильного распределения рабочих сил в производстве и распределении продуктов, сбережение народных сил, устранение всякой лишней траты сил, экономия их». Ленин назвал главнейшие шаги, которые были весьма залихватскими: 1) Объединение всех банков в один и государственный контроль над его операциями или национализация банков. 2) Национализация синдикатов (сахарного, нефтяного, угольного, металлургического и т. д.). 3) Отмена коммерческой тайны. 4) Принудительное синдицирование (т. е. принудительное объединение в союзы) промышленников, торговцев и хозяев вообще. 5) Принудительное объединение населения в потребительские общества.

Ленин полагал, что «война, ускорив огосударствление производства и потребления, привела к превращению монополистического капитализма в государственно-монополистический, создавая тем самым все материальные предпосылки для перехода к социализму»[2257].

В «Рабочем пути» 14 сентября Ленин публикует статью, в которой предлагает брать власть обновленным, принципиально иным Советам: «Несомненно, самым главным вопросом всякой революции является вопрос о государственной власти. В руках какого класса власть, это решает все… Власть Советам — это значит полная передача управления страной и контроля за хозяйством ее рабочим и крестьянам, которым никто не посмел бы сопротивляться и которые быстро научились бы на опыте, на собственной практике научились бы, правильно распределять землю, продукты и хлеб»[2258].

Об угрозе гражданской войны в случае захвата власти Советами предупреждали все политики и СМИ. «Рабочий путь» за 16 сентября пером Ленина уверяет, что ее не будет, ибо против «Советов, дающих всю землю без выкупа крестьянам и предлагающих справедливый мир всем народам, против таких Советов никакой союз буржуазии англо-французской и русской, Корниловых, Бьюкененов и Рябушинских, Милюковых с Плехановыми и Потресовыми совершенно не страшен, совершенно бессилен»[2259]

Ленин рвется к центру событий. В биохронике читаем, что 17 сентября он «переезжает из Гельсингфорса в Выборг для установления более тесной связи с ЦК партии. Первый день Ленин проводит на квартире Э. Хуттунена, главного редактора рабочей газеты «Туо» («Труд»); вечером того же дня переходит на квартиру финского журналиста Ю. К. Латукки, в рабочем предместье Выборга — Таликкала, где и живет до своего отъезда в Петроград»[2260]. Это была «самоволка». «В один прекрасный день, без ведома ЦК и моего, Владимир Ильич при содействии Э. Рахья переехал из Гельсингфорса в Выборг, по-видимому, намереваясь пробраться в Петроград, — вспоминал Шотман. — Узнав об этом, я немедленно поехал в Выборг и застал Ленина на квартире финского товарища, Латукка, в чрезвычайно возбужденном состоянии. Одним из первых вопросов, который он задал мне, как только я вошел к нему в комнату, был:

— Правда ли, что Центральный комитет воспретил мне въезд в Петроград?

Когда я подтвердил, что такое решение действительно есть, он потребовал у меня письменное подтверждение этого постановления». Шотман написал полушутливую расписку. «Взяв от меня этот «документ», Владимир Ильич бережно сложил его вчетверо, положил в карман и затем, заложив руки за вырезы жилета, стал быстро ходить по комнате, повторяя несколько раз:

— Я этого так не оставлю, так этого я не оставлю!»[2261]

Почти месяц после корниловского кризиса Россия проживет фактически без правительства. Очередной кризис власти получил неожиданное разрешение, если вообще можно было говорить о каком-то разрешении.

На заседании ВЦИКа, состоявшемся 30 августа, на котором в предварительном порядке обсуждался вопрос о формировании нового кабинета, «настроения против участия в правительстве кадетов были настолько сильны, что Н. Д. Авксентьев и М. И. Скобелев приняли решение выйти из состава правительства»[2262]. 31 августа ЦК меньшевиков (объединенный) принял решение о «недопустимости работы во Временном правительстве тех элементов, которые были либо причастны к контрреволюционному движению, либо способны парализовать борьбу с ним». При этом прямо указывалось, что кадеты уже не могут быть допущены в правительство. В тот же день очень похожее решение принимает и ЦК партии эсеров: если в состав Временного правительства войдут кадеты, то партия отзовет своих представителей из него.

В принятой на пленарном заседании ЦИК Советов и ИК В.С.К.Д. резолюции о Демократическом совещании и Временном правительстве заявлялось о необходимости создания сильной революционной власти, свободной «от всяких компромиссов с контрреволюционными цензовыми элементами, способной осуществлять программу революционной демократии и получающей поддержку с ее стороны»[2263]. ЦИК выработал новую формулу организации власти: необходимо созвать представительное Демократическое совещание — то есть совещание «небуржуазных» организаций, которое и сформирует правительство, ответственное перед этим совещанием. «31 августа ЦИК постановил созвать Демократическое совещание с целью окончательного и авторитетнейшего решения вопроса о власти»[2264], — подчеркивал Суханов.