Но я также считал ликвидацию бин Ладена критически важной для достижения моей цели — переориентации американской стратегии борьбы с терроризмом. Потеряв фокус на небольшой группе террористов, которые действительно спланировали и осуществили 11 сентября, и вместо этого определив угрозу как бессрочную, всеохватывающую "Войну с террором", мы попали в стратегическую ловушку, которая, по моему мнению, подняла престиж Аль-Каиды, оправдала вторжение в Ирак, оттолкнула большую часть мусульманского мира и исказила почти десятилетнюю внешнюю политику США. Вместо того чтобы нагнетать страх перед огромными террористическими сетями и подпитывать фантазии экстремистов о том, что они участвуют в какой-то божественной борьбе, я хотел напомнить миру (и, что еще важнее, нам самим), что эти террористы — не более чем банда заблуждающихся, злобных убийц — преступников, которых можно поймать, судить, посадить в тюрьму или убить. И не было бы лучшего способа продемонстрировать это, чем уничтожить бин Ладена.

За день до девятой годовщины 11 сентября Леон Панетта и его заместитель по ЦРУ Майк Морелл попросили о встрече со мной. Они были хорошей командой, подумал я. Семидесятидвухлетний Панетта, который большую часть своей карьеры провел в Конгрессе, прежде чем стал руководителем аппарата Билла Клинтона, не только уверенно руководил ведомством, но и любил выступать на публике, поддерживал хорошие отношения в Конгрессе и с прессой, а также обладал тонким нюхом на политику в вопросах национальной безопасности. Морелл, с другой стороны, был непревзойденным инсайдером, с дотошным умом аналитика, и хотя ему было всего около пятидесяти лет, за его плечами были десятилетия работы в агентстве.

"Господин президент, это очень предварительные данные, — сказал Леон, — но мы думаем, что у нас есть потенциальная зацепка для бин Ладена — лучшая со времен Тора Бора".

Я молча впитывал новости. Леон и Майк объяснили, что благодаря терпеливой и кропотливой работе, включающей компиляцию и составление схемы из тысяч битов информации, аналитики установили местонахождение человека, известного как Абу Ахмед аль-Кувейти, который, по их мнению, служил курьером Аль-Каиды и имел связи с бин Ладеном. Они отслеживали его телефон и ежедневные привычки, что привело их не в отдаленное место в ФУТП, а в большой комплекс в богатом районе на окраине пакистанского города Абботтабад, в тридцати пяти милях к северу от Исламабада. По словам Майка, размер и структура комплекса указывали на то, что там живет кто-то важный, вполне возможно, ценный член "Аль-Каиды". Разведывательное сообщество установило наблюдение за комплексом, и Леон обещал сообщить мне все, что мы узнаем о его обитателях.

После их ухода я постарался умерить свои ожидания. В этом комплексе мог находиться кто угодно; даже если это был кто-то со связями в Аль-Каиде, вероятность того, что бин Ладен будет находиться в населенном городском районе, казалась небольшой. Но 14 декабря Леон и Майк вернулись, на этот раз с офицером и аналитиком из ЦРУ. Аналитик был молодым человеком с полированным, свежим лицом старшего сотрудника конгресса, а офицер — худощавым, с густой бородой джентльменом, который был старше и имел слегка помятый, профессорский вид. Он оказался главой Контртеррористического центра ЦРУ и руководителем группы по поиску бин Ладена. Я представил себе, как он сидит в какой-то подземной норе, окруженный компьютерами и толстыми манильскими папками, не обращая внимания на окружающий мир, перебирая кучи данных.

Они рассказали мне обо всем, что привело нас к комплексу в Абботтабаде — поразительный подвиг детективной работы. Очевидно, курьер аль-Кувейти приобрел это поместье под вымышленным именем. Сам комплекс был необычайно просторным и безопасным, в восемь раз больше соседних домов, окружен стенами от десяти до восемнадцати футов, обнесенными колючей проволокой, с дополнительными стенами внутри периметра. Что касается людей, которые там жили, то, по словам аналитиков, они прилагали все усилия, чтобы скрыть свою личность: У них не было стационарного телефона или интернета, они почти никогда не покидали территорию комплекса и сжигали свой мусор, вместо того чтобы выставлять его на улицу для сбора. Но возраст и количество детей в главном доме комплекса, как оказалось, совпадают с возрастом и количеством детей бин Ладена. А благодаря воздушному наблюдению наша команда смогла заметить высокого мужчину, который никогда не покидал территорию, но регулярно ходил кругами по небольшому саду в стенах комплекса.

"Мы называем его Пейсер", — сказал ведущий офицер. "Мы думаем, что он может быть бин Ладеном".

У меня была куча вопросов, но главный из них был следующим: Что еще мы можем сделать, чтобы подтвердить личность Пейсера? Хотя они продолжали изучать возможные стратегии, аналитики признались, что не питали особых надежд. Учитывая конфигурацию и расположение комплекса, а также осторожность его обитателей, методы, которые могли бы дать большую уверенность в том, что это действительно бин Ладен, могли быстро вызвать подозрения; так и не узнав об этом, обитатели комплекса могли бесследно исчезнуть. Я посмотрел на ведущего офицера.

"Каково ваше суждение?" спросил я.

Я видел, что он колеблется. Я подозревал, что он был рядом во время подготовки к Ираку; репутация разведывательного сообщества все еще восстанавливалась после той роли, которую оно сыграло в поддержке настойчивого утверждения администрации Буша о том, что Саддам Хусейн разрабатывал оружие массового уничтожения. Тем не менее, я уловил на его лице выражение гордости человека, разгадавшего сложную головоломку — даже если он не может этого доказать.

"Я думаю, что есть большая вероятность того, что он наш человек", — сказал он. "Но мы не можем быть уверены".

Основываясь на услышанном, я решил, что у нас достаточно информации, чтобы начать разработку вариантов нападения на комплекс. Пока команда ЦРУ продолжала работать над идентификацией "Пейсера", я попросил Тома Донилона и Джона Бреннана изучить, как будет выглядеть рейд. Необходимость соблюдения секретности усугубляла проблему: если просочится хотя бы малейший намек на нашу наводку на бин Ладена, мы знали, что наша возможность будет упущена. В результате лишь несколько человек из всего федерального правительства были допущены к фазе планирования операции. У нас было еще одно ограничение: Какой бы вариант мы ни выбрали, он не должен был затрагивать пакистанцев. Хотя правительство Пакистана сотрудничало с нами в проведении множества антитеррористических операций и обеспечивало жизненно важные пути снабжения наших сил в Афганистане, было открытым секретом, что некоторые элементы в вооруженных силах страны, и особенно в ее разведывательных службах, поддерживали связи с Талибаном и, возможно, даже с Аль-Каидой, иногда используя их в качестве стратегических активов для обеспечения того, чтобы афганское правительство оставалось слабым и не могло вступить