– В «Эль-Милано» я обнаружил, что Хокинс позволил Марти Эстелю с телохранителем подняться в номер мисс Хантресс. Марти хотел рассказать ей об убийстве Арбогаста. Ей следовало на время оставить молодого Джитера, пока копы не отвяжутся. А он мудрец, этот Марти. Гораздо умнее, чем вы думали. Он знал про Арбогаста, знал, что мистер Джитер побывал в конторе у Анны Халси и что я теперь в деле, – наверняка Анна сама ему рассказала, с нее станется. Он следил за мной, когда я отправился к Арбогасту, а впоследствии узнал от своих дружков из полиции, что того пришили. Знал он и то, что в полицию я не сообщил. Поэтому решил, что я у него на крючке и теперь мы с ним друзья-приятели. Когда они ушли, я снова остался в одиночестве в номере мисс Хантресс. Но на сей раз решил осмотреться. И обнаружил мистера Джеральда в спальне, в шкафу.

Я быстро подошел к девушке, достал из кармана крохотный пистолет двадцать пятого калибра и положил ей на колени:

– Он вам знаком?

Ее голос прозвучал немного сдавленно, но взгляд был спокоен.

– Это мой.

– И где вы его хранили?

– В тумбочке у кровати.

– Уверены?

Она задумалась. Двое других мужчин в комнате замерли.

У Джорджа начал подергиваться угол рта. Внезапно он тряхнул головой.

– Нет. Теперь я вспоминаю, что вытащила его оттуда, чтобы кому-то показать – я не слишком хорошо разбираюсь в оружии, – и оставила на каминной полке в гостиной. Да, теперь я уверена. Я показывала его Джеральду.

– Выходит, он мог им воспользоваться, если бы кто-нибудь на него напал?

Девушка тревожно кивнула.

– Что значит – в шкафу? – пробормотала она осевшим голосом.

– Вы меня поняли. Все в этой комнате меня поняли. Я же не зря показал вам пистолет. – Я отошел от мисс Хантресс и повернулся к Джорджу и его боссу. – Разумеется, он мертв. Убит выстрелом в сердце, вероятно, из этого самого пистолета. Именно поэтому оружие бросили рядом с трупом.

Старик шагнул вперед, остановился и оперся рукой о край стола. Я не был уверен, побледнел ли он сейчас или раньше. С каменным выражением лица Джитер процедил сквозь зубы, обращаясь к девушке:

– Это ты его убила!

– А вы не допускаете мысли, что это могло быть самоубийством? – усмехнулся я.

Он слегка повернул голову, чтобы взглянуть на меня. Я видел, что мысль пришлась ему по вкусу. Он слабо кивнул.

– Нет, это не было самоубийством, – промолвил я.

Ему это не понравилось. Лицо налилось кровью, вены на носу набухли. Девушка дотронулась до пистолета, лежащего на коленях, провела рукой вдоль рукояти, палец мягко коснулся предохранителя. Судя по всему, в оружии она все-таки разбиралась.

– Это не было самоубийством, – медленно повторил я. – Такая версия возможна, если бы не все остальное: Арбогаст, нападение на автомобиль напротив этого дома, бандиты, засевшие у меня в квартире, история с двадцать вторым калибром.

Я снова залез в карман, вытащил «вудсмен» белоносого и небрежно положил на ладонь левой руки.

– Кстати, я говорю не об этом пистолете, хотя калибр совпадает. А бандит, которому он принадлежит, лежит связанный в моей квартире. Он явился, чтобы меня прикончить, но я его отговорил. Я такой – уболтаю кого угодно.

– По-моему, вы перестарались, – холодно промолвила девушка и слегка приподняла пистолет.

– Разве вы не понимаете, кто его убил, мисс Хантресс? Это же очевидно, – сказал я. – Нужен мотив и благоприятное стечение обстоятельств. Марти Эстель его не убивал – ни сам, ни его люди. Убив Джеральда, он лишался возможности получить свои пятьдесят кусков. Братец Шустряка Лавона его не убивал, кем бы ни был его наниматель, а я не думаю, что это Марти Эстель. Ему ни за что не проникнуть в «Эль-Милано», не говоря уже о вашем номере. Тот, кто его убил, должен был что-то с этого поиметь, к тому же у него был доступ в отель. Кто выигрывал в случае его смерти? Через два года Джеральд должен был получить пять миллионов из доверительного фонда. Но не раньше. В случае его смерти деньги доставались прямому наследнику. Кто же это? Вы удивитесь. Вы знали, что в Калифорнии и некоторых других штатах, но не во всех, человек может по своей воле стать прямым наследником? Просто усыновив того, у кого есть деньги, но нет собственных наследников.

Наконец Джордж пошевелился. Движение было слабым, словно зыбь на воде. В его руке тускло блеснул «смит-вессон», но выстрела не последовало. Автоматический пистолетик в руке девушки издал треск. Кровь брызнула из загорелого запястья Джорджа, «смит-вессон» упал на пол. Он выругался. Она определенно разбиралась в оружии.

– Все верно, – мрачно сказала она. – Джордж мог проникнуть в номер без хлопот, если там уже был Джеральд. Вошел через гараж в своей униформе шофера, поднялся на лифте, постучал в дверь. А когда Джеральд открыл, втолкнул его в номер, угрожая «смит-вессоном». Но откуда он узнал, что Джеральд в номере?

– Должно быть, ехал за вашим такси, – сказал я. – Мы не знаем, где он провел вечер, после того как ушел от меня. Машина у него была. Ничего, копы разберутся. Сколько тебе обещали заплатить, Джордж?

Джордж сжимал правое запястье левой рукой, лицо исказилось злобой. Он не ответил.

– Джордж угрожал ему «смит-вессоном», – устало сказала девушка, – а потом заметил на каминной полке мой пистолет и решил воспользоваться им. Загнал Джеральда в шкаф и там спокойно прикончил, а пистолет бросил на полу.

– И Арбогаста он пришил. Застрелил его из двадцать второго калибра, потому что знал, что такой же калибр у Шустрякова братца. Это он нанял их, чтобы припугнуть Джеральда, а после его убийства свалить все на Марти Эстеля. Поэтому меня и посадили в машину Джитера – чтобы двое бандитов, которые ждали в назначенном месте, сделали свое дело и, возможно, прикончили бы и меня для ровного счета, если бы я полез на рожон. Но только Джорджу нравится убивать. Он уложил Шустряка наповал. Выстрелил прямо в лицо. Так попасть можно только по ошибке. Что скажешь, Джордж?

Молчание.

Наконец я перевел взгляд на старика Джитера. Я ждал, что он тоже вытащит пистолет, но он просто стоял с разинутым от ужаса ртом, привалившись к черному мраморному столу и дрожа крупной дрожью.

– Господи! – прошептал он. – Боже мой!

– Нет у вас никого Бога, кроме денег.

Дверь за моей спиной скрипнула. Я развернулся, но было поздно. Твердый голос, такой же английский, как шоу Эмоса и Энди[67], сказал:

– Руки вверх, приятель!

Дворецкий, тот самый английский дворецкий, стоял на пороге, поджав губы и сжимая в руке пистолет. Девушка шевельнула запястьем и выстрелила в него почти не целясь, попав в плечо или куда-то еще. Он взвизгнул как свинья, которую режут.