за Кливленда, сохранили за собой «твердый Юг» и еще несколько северных штатов, включая большие избирательные блоки в Нью-Йорке и Иллинойсе, поскольку твердая позиция Кливленда в пользу «золотого стандарта» и его налоговый консерватизм принесли ему немало голосов в коммерческих центрах — голосов, которые обычно уходили республиканцам.

В результате Кливленд без труда победил с 277 голосами выборщиков против 145 за Гаррисона. Это был первый (и пока единственный) случай в американской истории, когда двое людей соперничали за президентство на двух выборах подряд, причем победа в первый раз досталась одному, а во второй — другому. Впервые кандидат лишил поста действующего президента, который ранее лишил такого же поста его самого.

Народное голосование за Кливленда на 100 000 голосов превысило ту цифру, что подвела его в 1888-м, но его доля в общем результате опять не достигла абсолютного большинства благодаря голосованию за популистов и более четверти миллиона голосов, собранных сторонниками «сухого закона».

4 марта 1893 года Гровер Кливленд прошел через инаугурацию во второй раз. Впервые в истории Соединенных Штатов появился президент на два срока не подряд, с тех пор такого не случалось. Кливленд стал двадцать вторым президентом в 1885-м, а потом Гаррисон — двадцать третьим в 1889-м. Показалось нелепым отступать в нумерации, и Кливленда посчитали в 1893-м двадцать четвертым президентом. Так что он и двадцать второй, и двадцать четвертый — единственный с двумя номерами[130].

Победа Кливленда сопровождалась появлением комфортного демократического большинства в обеих палатах пятьдесят третьего конгресса: 44 к 38 в Сенате и 218 к 127 в Палате представителей. Кроме того, имелось два сенатора-популиста и одиннадцать популистских представителей. Четыре западных штата избрали губернаторов-популистов, и среди законодателей разных штатов насчитывалось 354 представителя этой партии.

Глава 5

ВТОРОЙ СРОК КЛИВЛЕНДА

Снова депрессия

Победа и инаугурация Кливленда, однако, оказались для него единственными хорошими новостями. Республиканская политика предыдущих четырех лет принесла свои плоды, и разбираться с ними предстояло Кливленду. Щедрость республиканцев относительно пенсий истощила запасы казначейства, а тариф Мак-Кинли, призванный восполнить эти запасы, вздул свои ставки так высоко, что импорт упал и общий доход снизился.

Когда запасы казначейства упали, финансовое сообщество уверовало, будто только золото способно стать безопасным вложением богатства, и каждый пытался поменять то, что у него было, на золото. Тут в Великобритании рухнул важный банковский дом, так что британские инвесторы также кинулись сбрасывать свои американские бумаги и гнаться за золотом ради безопасности.

И раз уж все подряд жаждали золота, а золота в нужном количестве просто не существовало, чего можно было ждать? Результатом стала «паника 1893-го». Фондовый рынок обрушился 27 июня, и к концу года около 500 банков и более 15 000 других компаний обанкротилось.

(А пока все это происходило, Кливленда коснулась личная трагедия. У него развился рак во рту, и большую часть левой стороны его верхней челюсти пришлось удалить и заменить на искусственный орган из твердой резины. Это держалось в тайне от американской публики, потому что Кливленд полагал, будто доверие в обществе еще больше пошатнется и усилится паника, узнай кто-нибудь о его болезни. Истина так и не открылась вплоть до 1917 года, когда он уже давно умер. Но были и светлые стороны: второй законный ребенок Кливленда, дочь, родилась 9 сентября 1893 года. И оказалась единственным президентским ребенком, появившимся на свет в Белом доме.)

Кливленду, для которого золото как символ финансовой стабильности было почти фетишем, основным виновником паники казался Акт о приобретении серебра Шермана, принятый при Гаррисоне и вынуждавший правительство ежемесячно обменивать золото на серебро. Полагая, что отмена этого акта позволит казначейству удерживать золото и восстановить свой остаток и что только так вернется процветание, Кливленд созвал конгресс на специальную сессию.

В конгрессе преобладали демократы, но довольно многие из них представляли сельскохозяйственные и добывающие штаты, и им требовалось «свободное серебро». В этом деле они не поддержали президента, так что Кливленду пришлось выдержать жестокую схватку, прежде чем он наконец ухитрился отменить акт 1 ноября 1893 года.

Привело это к двум вещам. Во-первых, процветание не вернулось, и американская экономика оставалась в депрессии весь второй срок Кливленда. И потому никакой выгоды от своих действий он не получил. Вместо этого «серебряные демократы» обвиняли его и относились к нему с такой же враждебностью, с какой относились бы к настоящему предателю.

Во-вторых, Демократическая партия раскололась практически сразу, как сумела восстановиться из застоя Гражданской войны и Реконструкции. Ее отбросило в новый застой, из которого она толком не могла выбраться в течение сорока лет.

Раскол Демократической партии, восставшей против Кливленда, не позволил утвердить желаемый им тариф, и в 1894 году, пользуясь длящейся депрессией, республиканцы восстановили контроль над обеими палатами пятьдесят четвертого конгресса — 45 к 39 в Сенате (плюс шесть популистов) и 244 к 105 в Палате представителей (плюс семь популистов).

Поскольку отмена Акта о приобретении серебра Шермана не привела к увеличению казначейского золотого остатка, правительство решило предложить на продажу за золото процентные облигации, чтобы хоть так воссоздать свои запасы. Платить пришлось бы больше, чем занимали, однако была надежда, что к моменту выплаты вернувшееся процветание принесет кучу денег, которые и помогут справиться с нагрузкой.

Тем не менее облигации покупать не спешили, и в конце концов Кливленд был вынужден отдать эту работу частным банкирам, особенно Джону Пирпонту Моргану (род. в Хартфорде, Коннектикут, 17 апреля 1837 года), который в те дни олицетворял для американского народа саму суть больших денег. Морган сумел распродать облигации и обеспечить казначейство 65 миллионами долларов в золоте, но и для себя и других банкиров собрал прибыли на полтора миллиона. Все это убедило многих демократов (впрочем, едва ли их теперь нужно было убеждать), что Кливленд продался Уолл-стрит.

В любой депрессии больше всего страдают люди, которые потеряли работу и обречены воровать, попрошайничать или умирать от голода. В XIX веке правительство не чувствовало ответственности за этих несчастных. Заботиться о них предоставляли частным благотворителям, а такая благотворительность славится неадекватными практическими взносами и суперадекватными моральными наставлениями.

Зимой 1893/94-го безработные начали сбиваться в жалкого вида «армии». Одна из них стала известной под водительством «генерала» Джейкоба Зеклера Кокси (род. в Селинсгроу, Пенсильвания, 16 апреля 1854 года). В годы депрессии он жил в Массилоне, Огайо, где управлял добычей песчаника. Ему пришла в голову идея собрать большую группу безработных и устроить марш на Вашингтон, чтобы он обратился в конгресс за помощью. Конгресс, надеялся он, выпустит потом 50