возможно, все случилось бы так же. Может быть, да, а может быть, нет. Возможно, скорее. Возможно, совсем по-другому. Возможно — только возможно, — не произошло бы совсем ничего! Но в это во все вовлечено слишком много людей, не только ты и я, и потому не вини себя.

Он коснулся моих волос, отвел их с глаз. По моей щеке покатилась слеза, он подобрал ее на палец.

— Это не так, — сказала я и протянула руку в темноту. Этот жест включал все: армии, стоящие сейчас на поле брани, Стюартов, голодающих людей в лесу, готовое разразиться побоище. — Вот что я сделала с тобой.

Он улыбнулся, очень нежно, и приложил ладонь к моей щеке, согревая ее.

— Да? А что я сделал с тобой, англичаночка? Вырвал тебя из родных мест, вверг в нищету и изгнание, заставил идти по полям сражений, рисковал твоей жизнью. Ты не укоряешь меня за это?

— Ты же знаешь, что нет.

Он улыбнулся.

— Вот и я не укоряю тебя, моя англичаночка.

Улыбка сбежала с его лица, когда он взглянул вверх, на вершину холма. Камни были не видны, но я физически ощущала угрозу, исходившую от них.

— Я не пойду, Джейми, — упрямо повторила я. — Я останусь с тобой.

— Нет. — Он говорил спокойно, но голос его был твердым, не терпящим возражений. — Я должен вернуться, Клэр.

— Нет, Джейми! — Я порывисто схватила его руку. — Джейми, теперь они уже нашли Дугала! Уилли наверняка кому-нибудь рассказал.

— Да, вероятно.

Джейми погладил меня по руке. Он принял решение, пока мы скакали сюда. Покорность судьбе и горькая решимость — вот что я прочитала на его лице. Были в нем еще печаль и тоска, но сейчас они отступили: у него не было времени горевать.

— Мы можем попытаться убежать во Францию, — сказала я. — Джейми, мы должны это сделать!

Я говорила, но чувствовала: его ничто не заставит изменить решение.

— Нет, — снова тихо повторил он, повернулся и поднял руку, указывая на темнеющую долину и окутанные тенями холмы. — Поднялась вся страна, англичаночка. Порты закрыты. В течение последних трех месяцев О’Брайен пытался привести корабль, чтобы спасти принца — отправить его во Францию, Дугал говорил мне… раньше.

Лицо его передернулось, брови сошлись в неожиданном приступе печали. Но он взял себя в руки и продолжал говорить — твердо, уверенно:

— За Карлом Стюартом охотятся только англичане. За мной будут охотиться и англичане, и кланы. Я — дважды предатель, бунтовщик и убийца. Клэр… — Он замолчал, потер рукой затылок и мягко сказал: — Клэр, я покойник.

Слезы замерзали у меня на щеках, оставляя ледяные дорожки, прожигающие кожу.

— Нет, — снова повторила я, но ответа не последовало.

— Ты знаешь, мне трудно остаться незамеченным, — попытался пошутить он, проведя рукой по своим рыжим кудрям. — Мне кажется, Рыжему Джейми далеко не уйти. Но ты… — Он коснулся моего рта, прослеживая пальцем линию губ. — Тебя я могу спасти — и спасу. Это самое главное. Но потом я вернусь обратно — к своим людям.

— Людям из Лаллиброха? Но как?

Джейми нахмурился, рассеянно поглаживая рукоять кинжала.

— Думаю, мне удастся их увести. На болоте сейчас полная неразбериха, люди и лошади мечутся туда-сюда, приказы отдаются и отменяются; битва — дело очень непростое. И даже если к тому времени станет известно… что я сделал, — продолжал он с некоторой заминкой, — на виду у англичан и в преддверии битвы никто меня не остановит. Да, я могу это сделать.

Его голос окреп, кулаки сжались, подчеркивая решимость.

— Они пойдут за мной, не задавая вопросов. Бог им поможет. Мурта соберет всех, а я уведу их с поля боя. Если кто-нибудь попытается остановить меня, я скажу, что имею право сам вести своих людей в бой; даже молодой Саймон не откажет мне в этом.

Джейми глубоко вздохнул, брови его снова сошлись — он представил себе сцену завтрашней битвы.

— Я уведу их оттуда в безопасное место. Поле достаточно велико, и если кто и обратит на нас внимание, то подумает, что мы меняем позицию. Я выведу их из болот на дорогу, ведущую в Лаллиброх.

Он замолчал, словно о дальнейшем просто не хотел думать.

— А потом? — спросила я, не желая слышать ответ, но не в силах промолчать.

— А потом я вернусь в Куллоден, — вздохнув, сказал он и невесело улыбнулся. — Я не боюсь смерти, англичаночка. — Его рот болезненно искривился. — Во всяком случае, не очень боюсь. Но некоторые моменты этой процедуры…

Он невольно вздрогнул, все еще продолжая улыбаться.

— Сомневаюсь, что я удостоюсь услуг настоящего профессионала, хотя мне кажется, и месье Форе, и мне это показалось бы несколько… неловким. Видишь ли, полагается, чтобы сердце мне вырезал тот, с кем я делил вино.

Отчаяние овладело мной, я обняла его и крепко к нему прижалась.

— Все в порядке, — прошептал он, зарывшись в мои волосы. — Все будет нормально, англичаночка. Пуля мушкета. Ну, может быть, сабля. Все закончится быстро.

Я знала, что это ложь. Я видела достаточно ран, полученных в битвах, и не раз видела смерть воинов. Правдой здесь было только то, что лучше такая смерть, чем петля палача. Ужас, который поселился во мне с того момента, как мы оставили поместье Сандрингема, поднялся высокой волной, угрожая накрыть с головой. В ушах стоял звон, горло сжало так, что я не могла дышать. А потом все страхи покинули меня. Я не могла оставить его, и не оставлю.

— Джейми, — сказала я, уткнувшись лицом в складки пледа, — я иду с тобой.

Он откачнулся назад, во все глаза глядя на меня.

— Черта с два! — отозвался он.

— Да, я иду, — ответила я и почувствовала глубокое спокойствие. Во мне не осталось ни тени сомнения. — Из моей накидки я сделаю килт. В армии полно молоденьких мальчиков, я сойду за одного из них. Ты же сказал, что там жуткая неразбериха, никто и не заметит.

— Нет! — отрубил он. — Нет, Клэр!

Челюсти его были крепко сжаты, в глазах застыло выражение гнева и ужаса.

— Если ты не боишься, я тоже не боюсь, — сказала я, тоже крепко сжав зубы. — Это… произойдет быстро. Ты сам сказал.

Несмотря на всю мою решимость, у меня начал дрожать подбородок.

— Джейми, я не смогу… черт возьми, я не смогу жить без тебя!

Он безмолвно открыл рот, закрыл его, потряс головой. Свет на вершинах гор догорал, заливая облака ровным красным сиянием. Джейми притянул меня к себе.

— Ты думаешь, я не знаю? — тихо спросил он. — Мне сейчас куда легче, чем тебе. Потому что, если ты чувствуешь ко мне то же, что я к